Многие задают мне вопросы: что по твоему делу под названием «Палец»? Мол затягивается, а народ волнуется, переживает, звонит, пишет, спрашивает каждый день десятками.

Пока нет известий по делам, рожденным в комментариях, «Садист» и «Из запоя вышел», но зато пришел ответ из УВД. Подчеркнули строчку в моей жалобе и вернули назад.
И самое главное, что сегодня мне позвонил пресс-секретарь УВД Сергей Дученко и принес свои извинения за свой официальный комментарий данный ранее в СМИ. Сожалеет о том, что не выехал на место и не разобрался лично в сложившейся ситуации, а поверил в красочно расписанное сотрудниками милиции в РОВД и озвучил это прессе.

Кх-м, чтобы это могло означать?

Если я правильно понял из ответа УВД и между строчек сказанного всеми вокруг ... все надежды на Следственный Комитет .. а от них пока ответа до сих пор нет, а я его ждал через 30 дней, т.е 29 апреля. Может быть требуется еще время, я не знаю.

Ждем.

Когда понимаешь, что Беларусь – страна не для людей, а для милиционеров, «бэрэсэмовцев» и прочих, кто обязан носить гибридную яблочную ленту и делать вид, что «Поет гимн вместе», тогда внутри тебя образуется огромная пустота.

Нет, это не стало для меня открытием, в общем-то, я никогда не питал никаких иллюзий на этот счёт. Уже давно хотел дать определение «белорусской правде в журналистике», но как-то поводов не было, да и сейчас только пробегусь по верхам айсберга. Может быть детально остановлюсь на этом позже.

В белорусской журналистике имеют право на существование лишь вымыслы, которые придумывают специально созданные в каждом ведомстве «отделы вранья». К примеру, Вы знаете настоящую правду, но Вас за нее могут наказать: вынести предупреждение, даже закрыть сайт, могут посадить до 3 лет за клевету, оскорбление или традиционно нагнуть на пару базовых штрафом. Идеологически неправильно выверенная правда – это «ложь» для закона.

Поэтому, мы, журналисты … будь это «говорящие головы» наших телеканалов или немножко независимые … вынуждены очень часто врать и не потому, что нам так хочется, а потому что в «отделе вранья» официальное пресс-секретарское лицо, которое получает ежемесячно заработную плату за свою изысканную ложь ради отмывания от грязи морд, угодивших в очередной «поддых», придумало уже с самого утра для нас с вами «правду». Вы можете хоть всей страной на видео видеть красный сигнал светофора, на который проехал милицейский автомобиль и угодил в ДТП, но нам всем скажут, что это зеленый. И поверьте моему опыту — никто даже не возьмется доказывать обратное. Три дня бурления в интернете и подавай нам новый повод для комментариев.

И плевать, что ты не согласен с этой откровенной ложью. Не публикуй. Так её все равно напишет другое белорусское информационное агентство, крупный портал или региональная газета. «Потому, что это стало просто обычной работой на фоне сплошной безработицы, а не желанием донести правду до людей, восстановить справедливость. Набиратель букв. Навратель слов», — говорят разочарованные в белорусской справедливости, журналистике и правде некоторые мои коллеги.

Поэтому сильнее не тот, у кого правда, а у кого слаще врёт пресс-секретарь в «отделе вранья».

Есть люди, которые спят и видят, как бы быстрее уехать из города и страны. Я не такой. Плохо это или хорошо? Я не знаю. Мне всегда было чем заняться и я помню, как уже лет в 14 во мне проснулись предприимчивые качества. Я много чем занимался и много работал. Я даже в соседнюю Польшу не гоняю в целях экономии — у меня нет свободного времени или я просто не научился его планировать.

Последние почти 10 лет своей жизни я посвятил борьбе за свой любимый город Брест. Я искренне верил, что мы построим приют для бездомных животных, успеем сохранить частичку наследия города с 1000-летней историей. Верил, что может быть я успею еще погулять по городу, где люди улыбаются друг другу, ведут себя адекватно за рулем на дорогах, схожу в концертный зал, а не в Ледовый дворец с запахом вонючих носков, несмотря на освежающую в нем прохладу, и дождусь того, что чиновники научатся слушать людей, а милиция вспомнит — кому она на верность присягала. Я никогда не хотел уехать в Москву или любой другой город, где есть свободная касса в McDonald’s. Как оставить родителей и могилы дедов?

Время пролетело быстро и после развала СССР, казалось бы изменилось многое, а если присмотреться — ничего. Впервые я интуитивно начал понимать и ощущать, что может быть я ошибался. Чиновники по-прежнему ни за что не отвечают, стирают с лица земли историю прекрасного города, плевать хотели на мнение брестчан, которым, впрочем, в 90% случаях, тоже плевать на все эти окружающие культурные декорации и свободы. Главное, чтобы ближе к дому построили новый Евроопт.

Ладно я уже как-то привык и понял эти правила игры, хоть и тоскую по местам из книг, где закаты и рассветы, свежая морская рыба и фрукты важнее поиска денег для оплаты очередных благ в виде строительства новой площадки для раздельного мусора на фоне повсеместного заваривания мусоропроводов. Как мне рассказать сыну, что в реалиях современной Беларуси быть добрым и честным — это слишком трудный путь, а чтоб не было проблем — лучше молчать. И что его безоблачное детство в детском садике начнется с добровольно-принудительных поборов и так будет всегда и на всех этапах его жизни.

Так не хочется уезжать ...

Восемь с половиной лет у меня ушло на то, чтобы в чистом поле, на хуторе, появился вокруг домика по периметру трехсот метровый забор, елки, сосны, кусты, а в самом домике свет, интернет, горячая вода и прочие удобства. Тысячи капель пота, иногда даже крови, тонны песка, десятки килограммов гвоздей, шурупов и заклепок. Доски, камни, кирпич, провода. Лопатой, руками, граблями, ведрами. Я сдавался, падал духом, но принципиально хотел сделать все сам. Поднимался вновь и верил, что это реально, но честно говоря, думал, что это будет чуть-чуть легче и быстрей.

Меня часто упрекали, что я мало пишу статей, а с наступлением теплой погоды меня не сыскать в городе. Да что там говорить, когда я при достаточно мягкой зиме умудрялся уже во второй половине дня 1 января долбать ломом очередную ямку под следующий столбик забора, таская от соседей ведрами воду для раствора. Ни разу не деревенский парень, который в одиночестве гулял по пустым бульварам Бреста летом, когда все ребята двора уезжали на каникулы к бабушкам, я решил проверить свои силы, знания и опыт в деревенской жизни и строительстве.

Это было незабываемо! Когда я первый раз опух от укусов мошек, я уже был склонен бросить эту затею. Потом были оводы, осы, муравьи, комары, мыши и самые фобические для меня — пауки. Я чуть не упал с крыши, несколько раз мог оказаться без пальцев. Лечил глаза, уши, мне даже в нос кололи уколы. Я почти сломался и начал жалеть себя на дне будущего погреба, который планировал выкопать за пару дней, но убил на него несколько месяцев. Я уже начал разговаривать со своими деревьями, которые, наблюдая за моим закаливанием характера или целеустремленностью, вымахали выше меня. И мне кажется, что все мои растения тоже меня рады видеть, когда я возвращаюсь туда, где нет суеты, а в голубом небе летают косяки птиц в разных направлениях, самолеты, а ночью так ярко горят звезды и такие интересные книги под треск деревенской печки. Здесь особая энергетика … моя … и она меня заряжает. Я рад, что не сдался, и довел начатое до конца. Врать не буду — это было трудно, но я себе все доказал пару дней назад.

Сегодня с журналистами с красными носами от холода и в теплых куртках вспоминали, что в прошлом году снимали материалы про Хирурга и «Ночных волков» в майках. В майках, Карл, а не в пуховиках! Весну белорусам не включили, вероятно, из-за того, что мы не заплатили за нее налог? Не знаю с чем это связано, но чем старше становишься, тем сильнее ждешь весну, а она, скотина такая, умудряется еще во второй половине апреля испытывать твоё терпение снегом и заставляет уже почти как 1 мая ходить до сих пор в пуховиках. Кроме того, что климат меняется, может еще и метаболизм в организме замедляется с каждым годом жизни и всё время хочется тепла и обыкновенных лучиков солнца, которые своим волшебным прикосновением пробуждают всё прекрасное внутри и вокруг нас, особенно в нашем болотном брестском лубрикантовом климате?

Интернет ворвался в нашу белорусскую бытность плюс-минус 10 лет назад. Это было дорогое и медленное, но удовольствие. Только самые продвинутые им пользовались на собственных, в то время редких, компьютерах и заводили странички в Одноклассниках.

Постепенно интернет добрался до телефонов, а мы перекочевывали из одной социальной сети в другую, нарабатывая опыт общения и собственный стиль поведения. Изначально многим было любопытно все в сети. Дарили и принимали виртуальные подарки, участвовали в обсуждениях на форумах, лайкали и подписывались на все подряд. Теперь это удел отстающих, которые только что зарегистрировались в Одноклассниках и приглашают играть в Ферму, они же будут к 9 мая дарить всем Георгиевскую ленту.

Но речь не об этом.

Для многих интернет стал жизнью, порой более значимой, чем реальная. В Instagram или facebook ты можешь собирать тысячи лайков и комментариев, а в собственном многоэтажном доме ни с кем не здороваешься и даже не подмигиваешь. Раньше мы читали редких и умных блогеров и писателей, следили за творчеством фотографов. Теперь ими стали все. Фотки еды и алкоголя, коты, фитнес тренировки, селфи в зеркале лифта и туалета, обязательно за рулем, пасхальные яйца, новогодние елки, скоро будет еще «я помню я горжусь».

Это ни хорошо и ни плохо. Это реальность. И на нее подсели почти все.

Умные мысли Великих мира сего в статусах и на стене и собственная тупость в мыслях и на видео - в тренде всё. Но больше всего, как бы вы не отпирались, нас интересует: кто и сколько раз нам лайкнул, закоментил, репостнул, ретвитнул. Слова-то какие смешные. Конечно, не все, нет. Многим же плевать на лайки и они пишут в пустоту? Потом нервничают из-за этой тишины или бурлений в комментариях и удаляют все, чтобы написать что-то умнее и чтобы наверняка эту глубокую мысль поняли все. Некоторые каждые пять минут смотрят на телефоне обновления в туалете, ванне, за рулем, другие реже.

Сегодня на первый план вышли именно лайки, а не количество подписчиков. Новые сервисы позволяют стать популярным за один день - осталось тупануть ярче и снять это на видео. Мне лайки можете не ставить, но я все равно вернусь, чтобы проверить их количество в этой публикации.

«Заявление»

В этом блоге мы рассмотрим абсурдность двойных стандартов со стороны сотрудников милиции по отношению к гражданам, их виду, жестам на различного рода санкционированных и не очень «Акциях».

Многие читатели уже знают о том, как мне за средний палец, брошенный не глядя со спины в брестское небо в качестве оберега от сглаза, о котором упоминает Авл Персий Флакк во второй сатире Персия, отбили почки и сломали кусок зуба.

В копилку утопических историй про жесты подкидываю тему для рассуждения и повод набить прохудившуюся казну штрафами нашим старателям милиционерам.

Пожалуй по всем эти фактам, кроме «оборотня-гаишника», хотя и его можно вчехлить - это милиционерам можно ходить по гражданке, а гражданским в форме милиционеров жестачайшэ нельзя, напишу заявления в милицию и буду ждать «оригинальные» ответы, чтобы опубликовать их ради прикола. Хотя может и привлекут кого. Мы же в конце концов светский, политически нейтральный сайт, направленный исключительно на позитивное общение в городе Бресте. Хотя по своим каналам я пробил, что прохожу по делу из папочки «Политический», хотя Дученко всем комментирует обратное. Отлично, что хоть не додумался еще наврать пресс-секретарь о том, что я сопротивление оказал - теперь будет трудно объяснить тот факт ... зачем применялась физическая сила. Волновались за мое здоровье? Медиков надо вызывать, а не этого - без высшего образования, который до сих пор не совсем понимает - зачем ему жена столовую ложку с собой дает. Вообще, если честно меня сильно удивил тот факт, что начальник пресс-службы УВД Брестского облисполкома Сергей Дученко позволяет себе отходить от голых фактов и додумывать, а свои нелепые домыслы о подписчиках и пиаре озвучивать прессе, а не дома жене. Вообще-то это называется заведомо ложная порочащая информация или распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его деловую репутацию в публичном выступлении, либо в печатном или публично демонстрирующемся произведении, либо в средствах массовой информации. Мне может тоже хочется после Ваших комментариев, Сергей, озвучить свои предположения на Ваш счет, но я держу себя в руках и Вы постарайтесь впредь быть более корректны и воздержаться от своих субъективных оценок моей неадекватности. Хотя Вы можете мои пустые бла-бла разбить в пух и прах, опубликовав лишь видео из дежурной части и я файлы со своих носителей. И людям два раза не надо будет объяснять ... кто врет. Предъявите общественности подписанные мной повестки, детализацию звонков, когда и кто меня вызывал или задерживал. Я немного преувеличиваю? Приуменьшите мои показания - явите прессе результаты судебно-медицинской экспертизы и кадры изъятого Следственным Комитетом видео из дежурной части. Я не против демонстрации нескольких минут моей личной жизни.

Редактор, журналист, блогер, пейсатель, фотограф, видеограф, шоумэн, продюсер, предприниматель, общественный деятель, волонтер .. может быть, но чтобы «Политический». Смешно. Имею благодарность от ГАИ за взаимодействие в сфере обеспечения безопасности дорожного движения и пропаганды соблюдения Правил дорожного движения. Награжден в номинации «Творческий проект» за участие в создании песни и клипа о Бресте «Брест - культурная столица Беларуси - 2015». Я даже ни разу не хлопал, не топал, и не кричал «Живе Беларусь», и через раз попадал на подобные мероприятия, а таких люлей отхватил, что милиционеры сами сделали из меня национального героя и теперь не знают, что с этим делать: исчезнуть диску с видео из дежурной части Ленинского РОВД или Следственному Комитету обнародовать эти пытки и зверства. Без шуток. На этих кадрах есть реальная угроза жизни через удушение. Закрывать рот и нос можно только с одной целью и вряд ли она описана в инструкции милиционеров, как профилактическая.

«Око за око»

Оказалось, что этот парень в шапочке с белорусским орнаментом, который вел съёмку на площади также, как и я, не просто парень, показывал мне средний палец в 12.45, как и я ему в 12.50. Только с одним отличием: я за свой жест по почкам и свое постановление в виде штрафа получил, а он наоборот – скорее всего премию. «Затруднения установления личности»

Закон «О массовых мероприятиях» запрещает участникам скрывать своё лицо, в том числе использовать маски, средства маскировки, иные предметы, специально предназначенные для затруднения установления личности; организатор митинга должен требовать от участников не скрывать свои лица.

Все мы помним, как даже канал ОНТ говорил и показывал, что «анархисты» получили по заслугам, потому что у них нам еще колющие-режущие нашли. Приглядитесь, что там острое у этого парня на лице? К жесту тоже вопросы, но пусть на них ответит милиция. Мне кажется, что у криминальных элементов этот жест означает угрозу выколоть глаза. Угроза жизни спокойным гражданам это даже не средний палец вам, даже не административка. Установить личность этого желающего скрывать свое лицо на «Акции» не составит труда через молодого парня в форме сотрудника милиции ГАИ слева на фото. Это же самый авторитетный свидетель будет. Кстати, организатор мог бы и потребовать соблюдение закона «О массовых мероприятия», в противном случае, как мы помним из событий в нашей стране, вся ответственность в данном конкретном случае ложится на плечи ГАИ, именно они рапортовали, что мутят это «движ». Всё это «хиханьки», но вы только представьте, если бы этот парень появился на площади Ленина в воскресенье в часиков 12.00 и захотел бы пофоткаться с организаторами бесплатного проката паровозиков и лошадок. Как вы считаете нарушил бы он спокойствие граждан своим мелким хулиганством? Между прочим Ленин на площади тоже какие-то пальцы круглосуточно показывает столько лет, что спокойствие многих граждан нарушено от младенчества и до … некоторые до нее не доживут … пенсии.

«Автопалец»

Этот случай самый распространенный и тоже произошел сегодня. После прогулки в РОВД и на строительную площадку БРСМ, я вообще стараюсь ни с кем не говорить, чтобы комментатор Андрей не обвинял меня в том, что виноват во всем я. Хожу молчу, на всякий случай, чтобы мат на меня еще не повесили, наблюдаю.

После «Акции» тщеславия мотоциклистов со всеми их блестящими, кожаными, латексными и цветными штуками, я отправился в сторону Кобринского моста, чтобы сделать для вас пару фотографий колонны. И чуть не попал в ДТП. Гостья нашего города на перекрестке с Пионерской, с полосы, где ей в дублер можно только ехать, поехала прямо, чем нарушила мое спокойствие, общественный порядок и чуть не создала ДТП, вытолкнув меня с дороги. Я, глубоко выдохнув, повторил два раза «оум-оум», но не сдержал-таки свой трудный характер, и моргнул только лишь фарами, а в ответ мне прилетел неприличный жест (средний палец). Что ты будешь делать? При виде среднего пальца, за который мне ложкой кусок зуба ломанули, он же у меня и начал ныть. Но я то уже знаю, кто у нас в Бресте самый главный специалист по жестам – обязательно обращусь к нему с заявлениями, он без суда и следствия такие дела в течение 2 минут щелкает, как орешки. Я только искренне прошу - не бейте людей, не засовывайте им ложки ни в какие естественные отверстия и не ломайте зубы. Отдельная просьба: не оставляйте наедине с Шуткиным, несмотря на фамилию, у него с юмором не айс, он шутить не любит - авторитетно заявляю, да и совсем, наверное, в последнее время нервы у него расшатались. Мораль сей басни такова,
Хорошим быть ты можешь
В любом виде там лишь,
Где балом правят ……

Для того, чтобы полностью оценить прелесть двойных стандартов и абсурдность правопорядка и спокойствия граждан: милиция, к примеру, никак не реагирует на такой променад на Советской, потому что это не площадь Ленина ... и палец на спусковом крючке не средний.


*******************


У кого правда, тот и сильнее (с)

Вероятно, именно это мне и даёт силы. Я благодарю всех вас за поддержку. Она ощутима, она подымает боевой дух. Я много раз из-за этой правды получал по шапке и карману, много раз уклонялся от неё. Она никогда не была политической, я всего лишь хотел, чтобы в нашем городе было чуть уютней и теплей в плане человеческого отношения друг к другу, но даже по другим социальным темам меня вынуждали убрать материал. Кому нужны проблемы? Я не революционер, я бизнесмен. Проблемы отнимают много сил, очень много. Сергей Дученко неправ. Больше всех, конечно же, неправы Шуткин и его, пока не знаю фамилии, напарник. Тот, кто подписывал постановление тоже мог бы выключить царя на троне и включить мозги. Но, чтобы пресс-секретарь заявил, что я пиарюсь и мне нужны подписчики такой ценой, что я немного преувеличиваю. Я в культурном шоке. Я не знаю, как он в следующий раз будет смотреть мне в глаза, когда мы случайно встретимся в магазине «Дионис» возле УВД, куда он часто ходит и я со своей семьей. Как он будет смотреть в глаза моей жене и сыну. Тем из-за которых я решился на эту борьбу за свою честь и достоинство. Хотя Сергей Дученко виноват меньше всех, но и слово убивает. Ведь это всего лишь моя работа … скажет он своей семье дома. Но его слова ранили меня может быть больше, чем кулаки милиционеров в дежурной части.

Когда я вышел из РОВД и перевел дух, я даже думал, что смогу промолчать. А зачем мне проблемы? У меня же бизнес, семья и нужно переобуть зимнюю резину. Но знаете почему я до сих пор езжу на зимней? Пусть режут хотя бы зимнюю на R16, подумал я, а не добротную летнюю R17. Пока за мной следили и ждали целый день какие-то бандиты, мою машину поцарапали, ключом или гвоздем … по дверям и крылу. Прижавшись близко своим транспортным средством к моему, чтобы я не смог запрыгнуть в него и уехать, неустановленные лица целый день сидели, курили, ходили в туалет и били, били, били, своей дверью в мою.

Я крепкий малый, но когда вышел из РОВД .. поспешил успокоить жену, чтобы она не волновалась, а когда она подняла трубку, я не играл в интригующие паузы … я (в этом месте должна быть ненормативная лексика) не знал, что сказать.

Тебя били? Спросила она …. Я был уверен, что не заплачу. Я мужик, я сильный. Подумаешь там, флешку не выхватили, дух не сломали, я красавчик, но х… там, слезы молча текли по глазам и я не мог им это запретить делать.

Я приехал домой и почти уверен был, что мне просто не повезло немного с продлением разрешения на оружие. Ничего ведь страшного не произошло. Я живой. Эти «Боги» снизошли и отпустили меня. Надо жить дальше.

Но ... когда меня увидел мой сын, которому два годика и два месяца он спросил меня, обнял и заплакал: «Папа у тебя шишка? Папа тебе болит?». Мне пришлось прятать глаза от жены и ребенка и спасаться бегством в ванну, чтобы они не видели моих глаз.

Я собирался духом и почти был уверен, что больше никто никогда не увидит моих слез, но оставаясь один, гуляя пешком, бегая, катаясь на велосипеде, мысли о случившемся и ветер иногда выбивали их, но история повторилась еще раз.

Мы все долго скрывали эту информацию от моих родителей. Они не пользуются интернетом, а по нашему ТВ такого не покажут. Я был спокоен. Мой отец охотник и у него тоже заканчивается скоро разрешение. Буду нанимать охрану, чтобы не избили человека, когда решит туда тоже сходить. А вдруг. Я тоже думал там адекватные люди. Он просил, чтобы я перезвонил в этот же день и рассказал о том, как все прошло. Правильный ли счет в квитанции и что нужно делать еще. Я перезвонил, но не выдал волнения в голосе. Мать щебетала о предстоящем дне рождении отца, а я молчал и слушал.

Но у соседей моих родителей есть интернет.

На экране моего телефона два дня назад появился входящий звонок моей матери. Она ничего не спрашивала, она рыдала и выла от горя. Когда плачет твоя мать, трудно сдерживать свои слезы, какие бы у тебя не были стальные тестикулы.

С одной стороны, чтобы они не переживали – я должен ради них уткнуться и молчать. Ведь им нужен сын, муж и отец. Ведь все вокруг только и говорят: «Они же милиционеры, они обязательно будут пакостить и мстить». Но милиционеры, которые мне сочувствуют (да .. есть такие, в любой профессии есть люди, а есть мрази) и переживают говорят: «Ну ты, что? Мы живем в правовом государстве. Никто тебя убивать не будет».

Я осознаю риск, что в следующий раз они могут случайно переборщить и забить насмерть, но не страшно. Страха нет. Его положили на пол и растоптали. Нельзя сказать, что я его потерял безрассудно, в нужной дозировке он остался в организме. Может это эгоистично, но молчать, чтобы были спокойными мать, жена и сын я не буду. Чтобы я остался живой, но оплеванный?

А кто-нибудь пусть спросит меня: как мне с этим жить, проглотить? Я любой ценой докажу, что эти пытки имели место и накажу за эти черные бесчеловечные скотские деяния людей, которые совершили их.

Я вообще ни к чему не призываю, мне бы самому хватило сил вырваться из этих цепких, липких лап нашего правосудия. Просто знайте: ты можешь двадцать раз не быть "Политическим", о чем собственно и говорит Сергей Дученко ... палец показать или язык, за хлебом в магазин сходить, посмотреть не так в сторону милиции ... и не вернуться домой, где тебя ждут. Им было плевать, что в машине закрыта собака и она сдохнет там пока я буду сидеть на сутках. Доказано опытным путем на личном примере. Берегите себя и своих родных!

Я мог бы простить многое - не красна девица, но слезы жены, матери и сына не прощу никогда!

Да, самое настоящее прощание! Пришло время навсегда исчезнуть с лица брестской земли и этой частички нашей истории. Начался демонтаж построек бывшего Интендантского городка со стороны улицы Папанина. Пишу с горечью, так как теплилась надежда, что какую-то часть этих зданий не разрушат и приспособят под что-нибудь полезное. Но, увы... Современность не даёт второго шанса зданиям с более чем столетней историей. Печально…

В прошлом году на Реальном Бресте был опубликован материал, рассказывающий об этом месте. Коротко напомню. Интендантский городок Брест-Литовска занимал часть города от улицы Пушкинской, вдоль железнодорожной ветки на Киев, до улицы Шоссейной (пр-т Машерова). Был построен в период 1875-1880 г.г. На территории городка, в здании одного из складов, когда-то располагалась церковь в память Преображения Господня. С 20-х и до осени 39-года прошлого века, в этих зданиях размещался 4-й бронетанковый батальон войска Польского. Подытоживая, скажу, у этого места очень интересная и необычная судьба. Была…



А теперь вернёмся в настоящее. Шум, пыль, в одном месте отрывают кровлю, в другом снимают столярку и балки перекрытий, в третьем разбирают стены на кирпичи. Работа кипит!



Сам собой напрашивается вопрос: а куда этот кирпич отправится потом? Многие посчитают, что это вопрос риторический )) Как правило, такой кирпич испаряется. Как утренняя роса. Однако, при грамотном подходе, его можно было бы использовать для реставрации старых зданий. Особенно построек в Брестской крепости. В отличие от любого, даже самого дорогого современного кирпича, этот уже проверен временем, и можно с уверенностью сказать, что ничего с ним еще лет 200 не станет, а то и больше. Тем более покупать его не надо, он уже есть в избытке. Бери и пользуй. Однако его грузят на самосвалы и как строительный мусор вывозят в неизвестном направлении, для подсыпки чего-то, как мне чуть позже пояснили.

Появление человека с фотокамерой, как я уже писал ранее, всегда вызывает повышенное внимание на любом объекте. Однако в этот раз, на удивление, к моему визиту на рабочей площадке все отнеслись с пониманием. Никто не задавал глупых вопросов и не отправлял в стройтрест за разрешением на съемку. Выслушав, бригадир вручил мне каску и разрешил снимать все, что заблагорассудится, раз это нужно для истории.

Многие рабочие спрашивали, что тут было? И я рассказывал об истории этого места, о том, какие части стояли в разные года и периоды, какие известные личности посещали (Юзеф Пилсудский, Станислав Булак-Балахович). Кто-то из рабочих высказывал сожаление о том, что столь интересный объект идёт по снос. Были и такие, кто предлагал построить здесь кабак в старом стиле (каждому своё). Некоторые восхищались качеством того, как строили в те времена (основательный фундамент, крепкая ровная кладка, надёжный раствор, «неубиваемый» кирпич).

Причем стоит отметить, что кирпич для строительства Интендантского городка был изготовлен на том же кирпичном заводе в Гершонах, где производили и кирпич для строительства крепости. Все они имеют клеймо БЛК (Брест-Литовская крепость).

На стройплощадке ко мне подошел один молодой парень, представился Александром, отвел меня в сторону и показал огромный фрагмент кровли, только что сорванный с крыши, на котором красовалась печать польской фирмы-изготовителя! Признаюсь, много чего видел, но никогда бы не подумал, что кровля с польских «часув» до сих пор могла пролежать на крыше и остаться в таком прекрасном состоянии! Однако – это факт. Умели раньше делать.

Huta Będzin – металлургический комбинат в городе Бендзин, Польша. Был основан в 1889 году.

Я посетовал на отсутствие болгарки, сказав, что неплохо бы этот фрагмент вырезать, и предложить Брестскому краеведческому музею, если их такая находка заинтересует. Саша попросил подождать немного и удалился. Через 10 минут в его руках была болгарка и удлинитель. А еще через две минуты фрагмент кровли с историческим штампом оказался в моих руках! Позитивный и бескорыстный человек Александр, спасибо тебе!

И тут сам собой возникает еще один вопрос. А почему при разрушении исторического здания, не присутствует археологический надзор? Ведь, как правило, при уничтожении старых построек всегда что-то находят. Порой, это не только старые клейма и штампы, а гораздо более ценные предметы. Или городу ценности не нужны?

Это, наверное, впервые, когда я не знаю, чем закончить блог. Набираю «многабукав» и потом удаляю их, набираю и удаляю. Хотелось бы закончить как-то философически (как выражался герой фильма «Афоня»), но не получается. К чему тут демагогия, когда все уже решено и процесс уничтожения запущен? Написать еще раз про историю и про то, что эти старые камни требуют уважения? Что это уникальный пример военного зодчества 19 века и при желании объект можно приспособить под что-то толковое, кроме автомастерских, которые тут были? Кто услышит? А услышит, поймет ли ценность? Вряд ли. Ведь здесь запланировано строительство многоэтажного дома-муравейника. А это в наше время важнее…

Наверно, мою грусть понял и разделил только рабочий Саша, который не поленился и принес болгарку. За просто так.

Кто возьмёт билетов пачку!

Известная фраза из культового советского фильма, которой зазывал покупателей продавец лотерейных билетов. Правда не совсем понятно для чего разыгрывали водокачку ))) Ну, судя по всему, это слово просто удачно ложилось в рифму.

Посмотрите на это фото. Довольно обычная картина для Бреста и других городов в советское время.


Вспомните, в СССР лотерейные билеты продавали в любом магазине, киоске и на раскладных столиках как в фильме «Бриллиантовая рука». Их вручали на сдачу и в нагрузку к особо дефицитным товарам. Они были на почте, в сберкассах и в любом привокзальном буфете. А тем несознательным советским гражданам, которые их добровольно не покупали, лотерейные билеты выдавали вместе с зарплатой, либо, как грозила героиня Нонны Мордюковой, отключали газ : ) Частенько распространителями билетов выступали партработники, секретари комсомольских ячеек и профорги предприятий. Словом, охвачены были практически все слои населения. И никто особо не возражал, ну мало ли, а вдруг...


Каждый надеялся на выигрыш. А в то время можно было выиграть автомобиль. Что собственно и случилось с моим тестем. В 1976 году, когда он служил на космодроме Байконур, в одном из туров лотереи ДОССАФ (см.выше) Валерию Фёдоровичу посчастливилось выиграть автомобиль марки «Москвич» последней модели! )))


Газеты с опубликованными результатами тиражей пользовались неизменной популярностью, а в сберегательных кассах лежали специальные подшивки таких газет с прошлыми результатами. А каких только лотерейных билетов не было, просто на любой вкус. Их выпускали каждый месяц, а также к любому празднику, будь то международный женский день или очередная годовщина революции. Самой распространённой общесоюзной, безусловно являлась упомянутая выше лотерея ДОСААФ. Она выпускалась каждый квартал, также были и традиционные праздничные выпуски, на День Победы или на 23-е февраля. Наверно многие за нас мужчин еще помнят, как такие лотереи дарили нам одноклассницы в честь праздника? Ну, а мы в свою очередь им к 8 марта. И потом всем классом проверяли таблицу выигрышей ))


А ведь кроме них существовала ещё огромная масса других лотерей. Спортивные и конкретно футбольные или же туристические, если кто-то не любил футбол. Иногда перед очередным динамовским матчем, на нашем брестском стадионе "Динамо", проводили розыгрыш очередного тура, где под ликующие крики толпы объявлялся номер счастливого билета.


Лотерейный билет. Брест-над-Бугом. 1938 год.

Так же были отдельные серии художественных или книжных билетов для неспортивной части населения. Смысл заключался в том, что просто купить редкую серию книг было невозможно, все было привязано к лотереи. Наверное, чуть ли не каждый мало-мальски крупный город считал делом чести выпустить хотя бы одну «настоящую» лотерею. Просто благотворительную или с указанием конкретного объекта, как это было у нас, с Брестской крепостью.


Следует напомнить, что первоначально советская власть решила запретить азартные игры, к которым относились и лотереи (декретом Совнаркома в декабре 1918 года). Дескать, мы строим коммунизм, а деньги при коммунизме не нужны. Но оказалось, что без презренного металла светлое будущее если и построишь, то с очень большими потерями, и уже в 1921 году доходы от первых советских лотерей были направлены на помощь голодающим, что и демонстрирует нам этот билет.


Интересный факт, лотереи проводились в тылу во время Великой Отечественной войны! Все для фронта! Все для Победы! А для Победы требовались средства. 27 ноября 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР принял постановление о проведении денежно-вещевой лотереи. Было выпущено и распространено 140 млн билетов. Полученные деньги шли на создание военной техники.


Что нами движет, когда мы приобретаем очередной билет? Наверно азарт в первую очередь, ну и конечно надежда на пресловутое авось. Я никогда не забуду, как вокруг одного азартного игрока столпился народ. Дело было в 80-х, возле входа на колхозный рынок, где располагался ларек «Спортлото». Норковая шапка, дорогая дубленка, по словам его друзей, мужчина вернулся с Севера, с заработков. Азартный игрок купил в ларьке упаковку (100шт. по рублю) мгновенной лотереи «Спринт» и с важным видом, под пытливые взгляды собравшейся публики разрывал каждый. Смысл заключался в том, что ты отрывал корешок, распаковывал билет, где внутри находился вкладыш на котором было написано, что ты выиграл. См.фото ниже. В итоге выигрышные билеты были тут же обменены на очередные, новые, пока не осталось ничего...
Водокачки в этой пачке - не оказалось :)



Автор выражает благодарность коллекционеру из Гродно Александру Ершову, за предоставленные изображения лотерейных билетов. Своему другу Игорю. А так же Александру из города Чита.

Брест – удивительный город! Его не раз сжигали и разрушали, захватывали одни, потом другие, меняя власть. Но неизменным оставалось одно - местные жители. Брестчане. Те, что выстояли, пройдя все трудности и испытания. Не покинувшие в поисках лучшей жизни родной край навсегда, а продолжающие жить на своей земле. У себя дома. Это повествование без вымысла и преувеличений записано мной с рассказов моего дедушки. Это - Правда, такая, какая есть, без идеологически выверенных предложений. ХХ век глазами коренного брестчанина.

Мой дедушка Иван Григорьевич Марцинкевич родился в Брест-Литовске, Гродненской губернии, Брестского уезда в декабре 16 дня, 1905 года. По национальности он был поляком. Вместе со своей семьей - отцом Григорием, матерью Акулиной, старшими братьями Николаем, Георгием и Александром он проживал в предместье Шпановичи, в доме из деревянного теса, на собственной земле, приобретенной по купчей предыдущими поколениями Марцинкевичей.


Шпановичи поначалу были небольшой деревенькой. Но в связи с тем, что город стремительно разрастался, в начале ХХ века они стали южной окраиной Брест-Литовска. Расположено было предместье на берегу Мухавца. В его деревянных домах проживали, в основном, простые работяги: люди разных национальностей и профессий, народ своенравный и лихой. Место, где по вечерам даже околоточный не появлялся. Но, например, соседом семьи моего деда был Карл Зайдель, владелец кожевенного завода, располагавшегося неподалеку на этой же улице.


Дед мой всегда был довольно молчалив, но иногда позволял себе повспоминать свою нелегкую жизнь. Я собрал здесь эти воспоминания по крупинкам, обрывкам разговоров и встреч, и поэтому дальше поведу повествование от имени своего деда.

«Отец мой Григорий из бывших служивых, во время Русско-Турецкой войны принимал участие в боях за Шипкинский перевал, где был ранен. Из наград за службу имел «Георгия». Обучен был грамоте, за что пользовался уважением в предместье. Неграмотные крестьяне были частые гости у нашего отца, т.к. имели к нему постоянные просьбы в составлении или прочтении бумаг. А вообще-то, он держал лошадей, имел несколько бричек и занимался частным извозом по городу.

Отец всегда нам твердил, что надо выучиться грамоте, и именно поэтому, несмотря на происхождение и недостаток средств, я был определен в одну из гимназий Брест-Литовска по достижении 6 лет. Занятия велись на польском и русском языках, хотя в нашей семье мы чаще говорили на польском. Учеба давалась легко, и учиться мне нравилось! Особенно полюбились грамматика, чистописание и арифметика. Всегда имел похвалу от преподавателей, а по завершении очередного учебного года за положительные отметки получил от отца подарок - губную гармонь. «Вот закончишь следующий класс, куплю тебе перочинный нож», - обещал отец. Однако этому случиться было не суждено… Вследствие болезни отец скоропостижно ушел из жизни, это случилось в 1914 году. Схоронили его на Тришинском кладбище.

Все изменилось в начале лета 1915 года. В Европе во всю полыхала Первая мировая война. Неприятель был на подступах к Брест-Литовску, и командованием фронта было принято решение эвакуировать жителей города вглубь Империи. Таким образом, мы - четверо братьев и мать - оказались в одном из поездных составов, увозившим нас в неизвестность. А в Брест-Литовске остались заколоченный дом и мое прерванное детство. Приютом для многих эвакуированных по решению властей стал уездный город Саратов.

Саратовское Поволжье - некогда богатый край - переживал не самые лучшие свои времена. Саратов в те годы являлся главным центром формирования запасных воинских частей Империи. Практически все школы и любые капитальные строения были заняты военными. Поэтому учиться дальше, при всем моем желании, мне так и не довелось... По началу для эвакуированных были построены деревянные бараки. Но прибывающих было так много, что их стали размещать в бывших фабричных корпусах, тем более все производство было остановлено еще с началом войны. Беженцам не хватало еды и одежды. Фабричные корпуса не отапливались. Спать приходилось на полу на небольшой охапке соломы. Отсутствие бани и других условий дали свои результаты. Среди беженцев вспыхнула эпидемия сыпного тифа…

После октябрьской революции наступил голод. Наша семья перебралась из города в одну из ближайших деревень. Вероятно, это нас и спасло. Деревня есть деревня. Тут хотя бы всегда была еда. Часто ходили вместе с рыбаками. Обратно везли рыбу и соль. С этого и жили.

Весной 1922 года пришло письмо, которое мы ждали все эти годы! Наши знакомые из Брест-Литовска писали о том, что новое правительство Польши, к которому теперь были присоединены эти земли, предлагает вернуться обратно всем жителям, проживавшим до эвакуации в этом городе. Приоритет в первую очередь отдавался полякам по происхождению. Для возвращения было достаточно несколько свидетелей из числа местного населения, которые бы согласились подтвердить в магистрате города, что ты ранее проживал в Бресте. К этому времени брат Александр уже обзавелся семьей в Саратове, а Георгий уехал искать лучшей доли в Харбин. Более вестей от него не было… В июне 1922 года, мы с Николаем и матерью вернулась в родные края. Брест стал другим, он был сильно разрушен. Пока шел процесс оформления документов, жили на своем участке, в землянке. Дом сгорел во время войны. Чуть позже магистрат города выделил компенсацию на постройку нового дома.

Документ со штампом магистрата Бреста над Бугом, на основании которого было получено польское гражданство. Тот самый, где вписывались два свидетеля.

Шло время, налаживался быт. Женились мы с братом только после смерти матери. Я работал в польской строительной фирме. А в 30-х годах устроился работать поваром солдатской столовой в военную часть, в Траугуттово, что в Южном городке. Там мне разрешали забирать домой остатки хлеба, которые солдаты недоедали. Это был нормальный, порезанный хлеб, который просто оставался на столах в конце дня. Я его собирал в мешок, отвозил домой и сушил сухари. Потом их использовали в хозяйстве (для кур). Сухарей было очень много, и, что примечательно, во время оккупации 1941-1944 г.г. они пригодились по прямому назначению, т.к. есть было нечего. Бывало, в кипяточке его размочишь, и вроде как поел. Более того, этими сухарями помогал соседям, часть из них передал партизанам, что впоследствии оказалось очень для нас плачевно.

Брест в польский период запомнился на всю жизнь, как цветущий и зажиточный город. Лучше, чем как при поляках, мы не жили. Я, работая строителем и потом поваром, смог построить еще один дом на Граевке. Он стал приданым одной из моих дочерей, а их у меня было к 1939 году две - Нина и Валя. Приобрел в семью «ровер» (велосипед) и для себя наручные часы, что являлось нормой для каждой среднестатистической семьи Бреста-над-Бугом. Купил себе новую губную гармонику и мог часами играть на ней, наблюдая, как под ее звуки смешно танцуют мои маленькие девочки. Накопили для жены на новую швейную машинку «Зингер», которая в то время стоила целое состояние. Жена шила новую и перешивала старую одежду для людей, а я открыл на дому частный ремонт обуви, чтобы было чем заняться в свободное время. На местный рынок возил и продавал овощи с огорода, которые всегда хорошо росли. Собственно говоря, кто хотел, тот зарабатывал в то время, и хватало всем. Бедными тогда только лодыри были.

Ушел из жизни двоюродный брат Володя… Я похоронил его рядом с нашим отцом, все там же, на Тришинском кладбище. Памятники для них сделал и установил сам. Брат не дожил совсем немного, до тех времен, когда волею судьбы наш город снова оказался в центре очередных исторических событий. И новые испытания легли незримым отпечатком на наших судьбах.

В 1939 году власть сменилась, и в этот раз пришли Советы. Скажу как есть, их тут не любили, это правда. У нас была хорошая жизнь, и лишила ее нас новая война. В первое время новые власти смотрели на нас, как на зажиточных, т.е., как на врагов. Для них в диковинку было то, что у многих в городе велосипеды, и все мужчины ходят с наручными часами, а женщины красиво одеты. Я продолжал работать поваром в военной части там же, в Южном городке. Только теперь уже готовил еду для советских солдат. В скором времени в городе начались «чистки». Увозили в Сибирь порой за то, что человек нанимал в польское время для обработки земли вольнонаемных. Такие факты рассматривали, как эксплуатацию человека человеком, и этого было достаточно, чтобы причислить тебя к панам-эксплуататорам, а следовательно - к врагам пролетариата.

Пришло однажды и мое время, вызвали и меня в управление. Там предложили подписать дарственную на дом, который я построил на Граевке, в пользу нужд Красной армии. Помню, сидит, курит и говорит, дескать, у тебя есть один дом, довольно тебе, а путевочку в Сибирь мы легко обеспечим, если не подпишешь. Тут командиров селить негде, а некоторые жируют, по два дома имеют! У тебя дети, подумай.

К объяснениям, что я простой работяга и все это строил сам, за свои «кровные» и своими руками, для дочери, никто не прислушался… Пришлось подписать, другого выбора не было.

А в начале лета 1941 года, перед самой войной (36 лет мне тогда было), призвали меня на службу в советскую армию на несколько месяцев, т.н. «приписники». Всех остригли наголо, дали форму. Поскольку я имел строительные навыки, то попал в подразделение, которое строило военный аэродром около Берёзы. Работы много было. Там я и встретил еще одну войну.

Помню, как налетели немецкие самолеты и начали обстрел. Все, включая командиров, рванули кто куда, врассыпную. Рядом было пшеничное поле, вот в нем и прятались. А когда все утихло, собрались на плацу, и оказалось, что из всех командиров с нами остался один лейтенант. Куда делись остальные офицеры и часть солдат, никто не знал. На место сбора вышло нас немного. Лейтенант этот - мальчишка совсем, только учебу закончил, растерялся по началу, не знает что делать, стоит, смотрит на нас, слова сказать не может. Потом немного пришел в себя. Из уцелевшей техники нашлась одна грузовая машина. Сели в нее и поехали в Березу. По дороге снова попали под обстрел самолета. На ходу из кузова выпрыгивали и отползали с дороги. Но водитель, лейтенант наш и еще несколько человек погибли, а машина вышла из строя. Самолет этот «прошил» ее всю из пулеметов. Осталось нас в живых семь человек. Четверо солдат и трое приписников без командира и без оружия. Что делать? Решили разделиться. Солдаты пошли сами по себе, а мы - сами по себе.

Кто-то предложил возвращаться домой, в Брест. Ну, а что еще оставалось? Смекнули мы, что в военной форме оставаться опасно. В первой же деревне выпросили у хозяев старую гражданскую одежду и переоделись. На дороге, ведущей в Брест встретили колонну немецких мотоциклистов. Те сначала хотели стрелять в нас, но потом стали что-то спрашивать. А из нас никто немецкий не понимает, это потом уже научились. Спасло то, что мы начали с ними по-польски говорить, те вроде стволы опустили. Скрестили пальцы рук, изображая решетку, и говорим им, что якобы мы беглые заключенные. Тем более, все были пострижены наголо. Поверили. «Гут», - говорят, и не стали в нас стрелять, отпустили.

Чтобы снова так не попасться, спустились мы к реке Мухавец и пошли берегом. Вскоре набрели на лесопилку, где из подручных средств сделали плот. Плыли на нем только по ночам, попеременно сменяя друг друга на весле. Под утро находили укромные заросли камыша возле берега и там отсыпались. Так и добрались до Бреста.
В городской комендатуре встал я на учет, получил аусвайс и был назначен сапожником. Ремонтировал солдатскую обувь.

Через некоторое время к нам пришел родственник по линии жены (они жили с семьей в Гершонах) и говорит, дескать, приходили ко мне ночью партизаны, к стенке поставили, сказали, если не соберем им провиант, придут и убьют нас с женой и сыном. Я дал ему мешок тех самых сухарей. А родственник этот дальше пошел по хатам, где знакомые жили. Потом через железнодорожников получил для партизан фонари керосиновые. И весь этот провиант, который собрал по хатам, фонари, алкоголь, медикаменты, повез партизанам. Как и было оговорено, телегу с лошадью оставил на опушке леса, а сам вернулся домой.

Через некоторое время случилось то, чего так боялись. Выдал кто-то его... Как потом рассказывали местные, немцы долго не церемонились, быстро допросили, да и расстреляли их вместе с женой прямо возле дома, в Гершонах. Сын у них был, 7 лет, Лёва. Искали немцы и его. А ночью слышу стук в окно, выглядываю, Лёва этот стоит. «Дядя Ваня, меня ищут, что мне делать? Я да вас прибёг» - говорит. Прятали мы Лёву этого неделю в стогу сена, в нашем амбаре. Как стемнеет, носил ему покушать и водички еще на день. Потом, как улеглось все, я его на велосипеде отвез к нашей родне в Котельню-Боярскую. Лёву ростили всей родней. Я и после войны всегда был рядом с ним.

Однако на этом все не закончилось. Доносчик сообщил немцам еще и то, что собирать провиант для партизан помогали люди из Шпановичей. Под подозрение попали все мужчины молодого возраста. Пришли и в наш дом. Я как раз занимался починкой солдатской обуви. Ворвались, прикладом в спину, и погнали на улицу, в чем был. Дочь Нина выбежала за мной и вынесла мне тапочки. Посадили меня в грузовик, где были уже мужчины моего возраста, и повезли в гестапо. На допросе офицер рукояткой пистолета выбил мне два зуба и порвал губу. Потом еще избивали. Но, сказать-то нечего было, я ведь в самом деле ничего не знал. После такого «разговора», нас всех посадили снова в грузовик и повезли за город, на территорию старого, разрушенного форта.

Вечер уже был, смеркалось. Поставили нас перед ямой, в ней уже убитые лежали. Много людей. Помню, лежат трупы, слегка землей присыпаны, а земля над ними как живая, слегка шевелится. По восемь человек поставили в ряд. Страшно, люди плачут. Кто-то мочится непроизвольно. Пулемет на таком станке специальном стоит, и солдаты с ружьями в сторонке курят. Шутят между собой что-то, смеются. Офицеры отдельной группой собрались, один все что-то кивал в нашу сторону, потом другой рукой махнул и приказал нас обратно в машину усадить. Не знаю причины, почему не расстреляли, может решили на другой день отложить… Понимаю одно - судьба была жить.

Привезли нас в лагерь уже затемно. Он находился на территории старых складов, что возле Кобринского моста. Это не совсем был лагерь, больше, как пункт временного содержания. В нем находилось большое количество местных жителей. Тюрьма-то переполнена была. Обнесено было все в несколько рядов колючей проволокой. В самих складах не было ничего, только голый пол. Принесли какую-то баланду… От нее в прямом смысле пробрало. Попросился я у караульного в уборную. Она на улице была, у забора. В это время как раз ливень был сильный, вот караульный и отпустил меня одного. И тут как-то сам собой возник один план. Когда я бежал к уборной, увидел, что часовой стоит, укутавшись в плащ, прячется от сильного бокового дождя и ветра. Так я залез на крышу этого туалета, он деревянный был на несколько отделений. Как мог, разбежался и перепрыгнул несколько рядков натянутой проволоки. Упал, лежу и не дышу. Потом голову поднял осторожно, смотрю, а часовой как стоял, так и стоит, прячась от ливня. Дождь и ветер мне помогли. Пробрался я домой огородами, собрал детей и жену, кое-какие пожитки, запряг телегу, и уехали мы к своим родственникам в Котельню-Боярскую. Первое время прятались. Потом вроде улеглось, и никто меня не искал. Там и пробыли до конца оккупации.
Набережная Францыска Скорины. В прошлом Шпановичи.

Когда немцы ушли в 1944 году, мы вернулись в наш дом в Шпановичи в тот же день. Картина перед нами предстала ужасная! Пока нас не было, в доме жили немецкие солдаты. Так вот ни о какой пресловутой немецкой аккуратности не было и речи! Повсюду грязь, разбросанная одежда, разная амуниция, шинели валяются. В спешке, видимо, собирались, так и побросали все. Тогда впервые появились русские солдаты на нашей улице. Освободители. Вид у них был ужасный - измотанные, грязные, многие без нормальной обуви, в обмотках каких-то рваных. Пришли на реку помыться. Это сейчас тут пляж сделали, а раньше-то было общественное пастбище - на лугу коров местные пасли. А у наших соседей в хозяйстве был кабанчик, так вот солдаты советские нарисовали ему углем на боку свастику, отрезали у живого кабана кусок бедра и пустили его бегать по этому лугу. Тот визжит от боли диким криком, а этим смешно. Чуть позже, когда натешились, забили его.

После войны я продолжал работать строителем. Из самых значимых для меня работ стало, пожалуй, участие в строительстве нового здания ЖД вокзала. У меня родились еще две дочери Вера и Галя. Всех выдали замуж. Растили с женой внуков. Просто жили…»

P.S. Мой дед, Иван Григорьевич, ушел из жизни в 1990 году, не дожив совсем немного, до очередной смены власти. Но старик был и к этому готов, у него в этом плане был большой жизненный опыт и всегда наготове мешок сухарей, который постоянно хранился у нас в кладовке.