Довоенный Брест: НКВД и евреи

До сентября 1939 года Брест являлся центром Полесского воеводства Польши (самого большого по территории воеводства страны), при том в нём проживало, согласно официальным данным, 55 679 человек.

В июне 1941 года, накануне нападения нацистов на СССР, городские власти планировали снабжение товарами и продовольствием уже на 80 тысяч человек. Как известно, Брест становился советским не безболезненно: на протяжении 1940 года проводились три депортации «контрреволюционного и враждебного элемента». Из областного центра и его окрестностей органы НКВД «изъяли» осадников, работников лесной охраны, землевладельцев, бывших служащих польской администрации, госпредприятий, хозяев объектов промышленности и торговли, активных участников политических партий, полицейских и прочих «вредителей, шпионов, провокаторов» а также членов их семей. В далёкие суровые края были отправлены даже местные проститутки.

Почему же после всего перечисленного в городе находилось так много людей? Откуда такая разница в цифрах?

Конечно, выбывшие жители заменялись т. н. «восточниками». Только в 1940 году из внутренних регионов СССР на работу в город приехало 1233 специалистов. При этом практически все прибывали с семьями из 4-5 человек. То же относилось к семьям военных. Приезжие компенсировали убыль городского населения, но всё-таки одними «восточниками» столь значительный прирост объяснить невозможно. Тем более, что в продовольственных расчетах горплана, основанных на данных отдела социального обеспечения Брестского горисполкома, не учитывались военнослужащие Брестского гарнизона. Т.е. речь идёт о сугубо гражданских лицах.

Разгадка «демографического взрыва» кроется в некоторых сохранившихся материалах партийно-советских органов, а также, как ни парадоксально, в делах, которые велись областными УНКВД-УНКГБ.

1 сентября 1939 года в Брест над Бугом пришла Вторая мировая война. Город подвергся удару германских бомбардировщиков, стартовавших с аэродромов в Восточной Пруссии. Однако и эта, и последующие бомбардировки не могли сравниться с разрушениями и пожарами, бушевавшими на западе Польши. Брест, как тогда многим казалось, лежал в глубоком тылу. Наличие железнодорожного сообщения и относительно хороших шоссе определило массовый приток в город беженцев. Подавляющее большинство их — свыше 95 процентов — составляли польские евреи, которые были наслышаны об отношении к представителям своей национальности в нацистской Германии.

Именно они переполнили Брест осенью 1939 года. И вскоре оказались в списке постоянных клиентов местных органов госбезопасности.

Согласно воспоминаниям некоторых свидетелей, первый инцидент с участием евреев-беженцев случился сразу после установления линии раздела между СССР и Генерал-Губернаторством. Толпа их собралась у Временного управления Бреста, держа в руках самодельные лозунги и плакаты с требованием «отправить домой», т. е. на германскую сторону. Надо сказать, что затея изначально выглядела сомнительной: немцы, подписав с Советами соглашение об обмене беженцами, категорически противились въезду лицеврейской национальности — по известным причинам.

Однако до переселенческой комиссии (официально — «Смешанная германо-советская комиссия по эвакуации») требования демонстрантов не дошли. Партийное руководство и тогда еще «уездный отдел» НКВД посчитали, что налицо антисоветское выступление. «В течение нескольких минут толпа была окружена милицией и войсками НКВД, почти все демонстранты были арестованы. Очень немногим удалось проскользнуть сквозь оцепление. Помню растерянный вид и бледное лицо нашего соседа-еврея, который был в толпе больше из солидарности к своим сородичам. Он несвязно бормотал, что «это ведь наша власть… как они с нами поступают…», — писал в мемуарах бывший брестчанин С. Синкевич, эмигрировавший после войны в США.

После жесткого разгона беженцев автоматически отнесли к «опасному элементу». Очень вероятно, что нахождение в Бресте и Белостоке десятков тысяч «ненадёжных» иудеев легло в основу инициативы главы НКВД БССР Л.Ф. Цанавы о депортации этих людей. Тем более, что они обивали пороги комиссий по переселению, добиваясь отправки в Германию, а наиболее дерзкие и отчаявшиеся пробовали перебраться через границу нелегально.

Москва, как известно, дала «добро», и в мае 1940 года в документообороте появился термин «спецпереселенцы-беженцы». Польские (да и местные) евреи скоро таки поехали, только не на запад, а далеко на восток. Дела рассматривались «тройками», фактически конвейерным методом.

Примечательно, что в Бресте буквально накануне этих событий произошло второе крупное выступление, изрядно переполошившее местную власть. 15.06.1940 у здания синагоги (ныне кинотеатр «Беларусь») собрались сотни (по некоторым данным — тысячи) беженцев, которые держали транспаранты с надписью «Верните нас на родину!» и подобными призывами. Начальник облуправления НКВД капитан госбезопасности А.А. Сергеев срочно выслал к месту происшествия всех имевшихся в наличии сотрудников. Была стянута милиция. Однако совладать с внушительной толпой оказалось не под силу. В помощь оперативникам НКВД по тревоге подняли пограничников.

Один из старожилов города, почетный гражданин Бреста В.П. Ласкович, в своих воспоминаниях указывал, что применять силу не стали. Требования демонстрантов были удовлетворены: огромную колонну повели под конвоем по улице Ягеллонской (ныне проспект Машерова) в сторону крепости. Затем она по мосту пересекла Буг. За рекой евреев якобы окружила немецкая охрана, беженцы в конце концов очутились в концлагере в городе Бяла Подляска.

Никаких документов, подтверждающих эти воспоминания, не нашлось. Сомнительно, чтобы германская сторона без предварительного согласования и оформления согласилась пропустить на западный берег Буга такое количество людей, да еще евреев. К тому же Варшавский мост в 1940 году не действовал: советские военные в конце 1939 года разобрали на нём два центральных пролёта, т. к. мост «в случае чего» открывал прямой путь в город и далее на минское шоссе.

Зато в архиве Брестского УНКГБ и сегодня находятся десятки дел по «антисоветскому выступлению» 15 июня 1940 года, фигуранты которых уже 29 числа были осуждены и получили 5-8 лет ИТЛ. (Большинство отправилось в Ухто-Ижеский лагерь). Из этого можно сделать вывод, что никакой передачи «колонны протестующих» немцам в действительности не было. Вероятно, толпа была рассеяна, часть участников арестована. Причём, как следует из документов, непосредственно на месте. Стандартная обвинительная формулировка в указанных делах читается так: «Антисоветская деятельность, нарушение паспортного режима, участие в антисоветском выступлении, организованном 15.06.1940 в г. Бресте». В целом ряде дел перечень противоправных деяний дополнен фразами «нелегальный переход границы, дезорганизация производства, незаконное проживание в приграничной местности, уклонение от получения советского паспорта». Тут, видимо, следует пояснить, что евреи, бежавшие в 1939 году из западных воеводств Польши, массово отказывались получать советские паспорта, которые вводились в приграничных областях БССР по решению СНК СССР от 9 января 1940 года. Беженцы опасались, что после этого вообще не смогут куда-либо уехать.

Как бы то ни было, после июньской депортации, а также массовых арестов по итогам «организованного антисоветского выступления», проведённых до конца 1940 года, пришлых евреев в Бресте стало гораздо меньше. Тем не менее, к июню 1941 года беженцы всё еще находились в городе, и в немалом числе. По самым скромным оценкам, их было свыше 11 тысяч. Это вытекает из официальной справки отдела социального обеспечения горисполкома, подготовленной накануне войны.

Что было дальше? История сделала причудливый и, одновременно, трагический зигзаг. Большинство евреев, попавших в городе над Бугом под карающую длань НКВД, уцелело.

Например, лица, арестованные по делу об «антисоветском выступлении» от 15.06.1940, уже в августе-октябре 1941 года попали под амнистию как бывшие польские граждане и смогли покинуть гулаговские лагеря. Амнистия коснулась не только «нарушителей паспортного режима», но, в ряде случаев, даже участников «националистических организаций» и «агентов польской полиции». Спустя десятилетия, в 80-90-х годах минувшего века, дела их еще раз пересматривались УКГБ и прокуратурой Брестской области. Тысячи людей были полностью реабилитированы.

В то же время коренные евреи Бреста, перед войной составлявшие половину его населения, отдельные династии которых восходили едва ли не к временам Витовта, были истреблены нацистами — как и остававшиеся в Бресте беженцы-иудеи. Это случилось осенью 1942. В результате проведённой оккупантами «ликвидации жидовского гетто», население города за сутки сократилось почти на 20 тысяч человек. И знаменитый Бриск (название города на идиш) осиротел навсегда, лишившись своих еврейских сыновей и дочерей. Погибли практически все, не исключая стариков и грудных младенцев.

Агрессия гитлеровской Германии дорого стоила и сотрудникам брестских УНКВД-УНКГБ, застигнутых в месте службы.

Но это уже совсем другая история.

Александр Михайлович Суворов специально для социального портала Реальный Брест

Довоенный Брест: НКВД и евреи

Похожие статьи: