Новые пятирублёвки напомнят о брест-литовских боратинках

На новых купюрах обозначено место расположения Брест-Литовского монетного двора.

Своего монетного двора в нашей стране нет, поэтому монеты чеканятся монетным двором «Кремница» в Словакии и Литовским монетным двором, а купюры печатаются британской фирмой De la Rue PLC - одним из мировых лидеров в производстве банкнот, ценных бумаг и банковского оборудования. Дизайн банкнот основан на принципе административно-географического представительства. Какой номинал какой области достанется –определялось алфавитным порядком. Поэтому Брестскую область, увы, снова представляют банкнота наименьшего номинала – в данном случае 5 рублей.

На лицевой стороне пятирублёвки красуется Белая Вежа, а вот на обороте – коллаж на тему древних славянских поселений. По задумке дизайнеров банкнот, всякий, кто бывал в музее «Берестье» на Волынском укреплении Брестской крепости, вероятно, должен опознать в останках срубов на обороте пятирублёвок ремесленный квартал XIII века. Как известно любителям нашей местной истории, во времена более поздние на месте нынешнего музея «Берестье» располагался Берестейский замок. В котором и работал Брест-Литовский монетный двор. Вот так новые белорусские деньги напоминают нам о том, что в XVII веке в нашем городе чеканили знаменитые монеты-боратинки.

Знамениты боратинки не своей ценностью, а скорее отсутствием оной. Речь Посполитая середины XVII века была разорена войной, казна была почти пуста - и платить, например, жалованье тем же войскам было совершенно нечем. Войска были по преимуществу наёмные. Казалось, что катастрофа очень близка и государство вот-вот обанкротится. Однако нашёлся гениальный человек, который эту катастрофу отложил на довольно долгий срок. В 1659 году он предложил Короне идею не очень этичную (прямо-таки скажем, бесчестную и грабительскую), но зато спасительную: отчеканить немалое количество медных монет-солидов с принудительным курсом обращения в 1/3 серебряного гроша. И Корона согласилась.

Звали этого спасителя Тито Ливио Бураттини (в польском варианте - Титуш Ливиуш Боратини), был он итальянец на службе польской Короны. Покровительствовала ему польская королева - итальянка из рода Гонзага, но и сам Бураттини имел авторитет как учёный-изобретатель и вообще сделал для Польши и мира много полезного. И замки проектировал, и дипломатические поручения выполнял, и войско за свой счёт снаряжал, и ясную систему мер предлагал ввести (очень близкую современной), и летательные аппараты для кошек конструировал... Ох уж эти летающие кошки! Из-за таких-то смелых научных опытов многие считали Бураттини не более чем авантюристом-шарлатаном. Чеканка медных монет, фактически мало чем обеспеченных и служивших средством огромного обмана населения, тоже не лучшим образом сказалась на репутации предприимчивого итальянца. Но зато Тито Ливио Бураттини, сделавшись арендатором монетных дворов и заключив с правительством Речи Посполитой соглашение о чеканке монет, увековечил своё имя в истории, поскольку монеты по его имени стали прозываться боратинками или боратынами.

Тито Ливио Бураттини

Согласно постановлению Сейма, новая монета должна была чеканиться по стопе в 150 экземпляров из краковской гривны меди (201,9 г). Полагают, что на внешний вид солида большое влияние оказала шотландская монета в два пенни, которая появилась на рынке Речи Посполитой в 40-е годы XVII века вместе с эмигрантами-шотландцами. В январе 1664 года был открыт монетный двор в Вильно, а 6 июля 1665 года было принято решение о дополнительной чеканке медных литовских солидов в Ковно, Мальборке и Бресте Литовском. Работа на Брест-Литовском монетном дворе происходила на основании соглашения от 6 июля 1665 года (во исполнение решения Варшавского сейма от 22 марта 1659 года) между представителем Земского Скарба ВКЛ и Кирусом Бандинелли, представителем арендатора монетного двора Титуша Ливиуша Боратини.

Совершенно очевидно, что монетный двор в Бресте Литовском появился оттого, что аппетиты государства, спасаемого обманными боратинками, были непомерны. Количество законно отчеканенных монет намного превысило запланированное, а положение усугублялось ещё и тем, что новые монеты подделывали все, кому не лень. Если даже на монетных дворах умудрялись выбить из краковской гривны монет больше, чем положено, сделав их тоньше, то что уж говорить о фальшивомонетчиках. Дело дошло до того, что и казаки за пределами Речи Посполитой совершенно кустарными способами выделывали нечто приблизительно похожее на злополучные боратинки. С другой стороны, встречались и фальшивые боратинки более высокого качества, чем официально отчеканенные. На аверсе обычных боратинок был изображен портрет короля и великого князя Яна Второго Казимира, вокруг надпись IOAN CAS REX, под портретом монограмма Боратини — TLB. На реверсе вокруг герба - надпись SOLI MAG DVC LIT 1665 или 1666. Над гербом - великокняжеская корона, под гербом - монограмма из четырёх букв НКPL (Героним Крышпин Подскарбий Литовский).

Ян II Казимир, король польский и великий князь литовский из династии Ваза

Каждый из монетных дворов Речи Посполитой имел свой рисунок герба: на реверсе монетных дворов Короны Польской - Орёл, а на реверсе монетных дворов ВКЛ - Погоня.

Особенным отличием боратинок брестской чеканки был всадник без шарфа, конь с попоной треугольной формы и большой остроугольный щит.

Размер монограммы минцмейстера HKPL на берестейских боратинках был меньше, чем на монетах Виленского монетного двора, где чеканилась такая же монограмма.

Понятно, что вся эта "идиллия" с необеспеченными и обманными деньгами не могла в условиях того времени длиться долго. Чеканку боратинок свернули (хотя не удержались от соблазна и ввели в обращение новую обманную монету другого вида и названия - тымпф, тоже по имени лиц, подавших и осуществивших идею).

Брест-Литовский монетный двор работал с 4 декабря 1665 года по 16 декабря 1666 года и отчеканил 240684150 медных шелегов на сумму 2674268 злотых и 10 грошей. В конце 1666 года монетный двор в Бресте Литовском был опечатан и закрыт королевским распоряжением. Боратинки продолжали ходить по рукам вплоть до второй половины XVIII века, пока не были официально изъяты из обращения во время денежной реформы Станислава Августа Понятовского. Согласно монетной ординации от 10 февраля 1766 года, боратинки выкупались казной за 75% от их номинальной стоимости.

Титу Ливию Бураттини пришлось несладко, когда польский Сейм несколько протрезвел от беспредельной жадности и осознал последствия содеянного. Бураттини (как и его коллегам-конкурентам Тымпфам) были предъявлены обвинения в непомерном противозаконном обогащении. Конечно, обвинения были небезосновательны - чеканка монет была поставлена таким образом, что арендатору монетных дворов было чем поживиться. Но обвиняемый Бураттини повёл себя необычно - он не сбежал за границу, как это сделали Тымпфы. Бураттини блестяще оправдался! И это справедливо - авантюра с выделкой необеспеченных монет производилась под покровительством властей, при полном их воодушевлении и одобрении, и не им было обвинять итальянца. Более того - Бураттини добился компенсации! Ему позволили быть арендатором Краковского монетного двора, дабы он возместил себе расходы, которые якобы не успел возместить за время чеканки боратинок.

Солид Брест-Литовского монетного двора (из коллекции Сергея Гриня)

Конечно, можно увидеть в этом ещё одно подтверждение того, что Бураттини был непревзойдённый хитрец и нахальный авантюрист. Кстати, созвучие его фамилии с именем толстовского сказочного персонажа не случайно. Burattini - это, в общем-то, форма множественного числа, а в единственном числе будет burattino. Тито Ливио Бураттини не был проходимцем, он по происхождению венецианский дворянин. В городке Агорно до сих пор есть дом с гербовым картушем Бураттини, а местная школа с гордостью носит имя учёного земляка. Но предки Бураттини получили дворянство, скорее всего, благодаря тому, что успешно занимались ростовщичеством. Buratini - это перчаточные куклы итальянского кукольного театра, но есть версия о том, что именно от фамилии венецианских ростовщиков Бураттини за словом burat(t)ino закрепилось также значение "лукавый пройдоха", "изворотливый и изобретательный обманщик". Так что Тито Ливио Бураттини - это и вправду родственник Буратино.

С Буратино его роднит и другое - любознательность, мечтательность и изобретательность. Всё-таки он не был противно-циничным и обыденно-вульгарным пройдохой. Есть сведения, что его первоначальный проект спасения Речи Посполитой подразумевал ни много, ни мало - печать ассигнаций! Денег, которые "невозможно или очень трудно подделать". И чеканкой монет Бураттини занялся оттого, что не смог осуществить проект печати ассигнаций. Его светлый ум не виноват, что правительства того времени не доросли до мысли о бумажных деньгах, защищаемых от всенародной подделки. Бураттини опередил своих современников, мечтая о таких вещах, которые запросто предоставляются клиентам фирмы De la Rue PLC в наши дни, когда государственная монополия на печать дензнаков надёжно защищена от любителей высокими технологиями. И теперь эти клиенты как бы в награду за смелое предвидение посылают своеобразный привет Бураттини, помещая на купюрах изображение места, где был Брест-Литовский монетный двор.

Иван Чайчиц специально для социального портала «Реальный Брест»

Новые пятирублёвки напомнят о брест-литовских боратинках

Похожие статьи: