Судьба Алексея Романова потрясает больше, чем любой боевик

Военная судьба защитника Брестской крепости сержанта Алексея Романова потрясает больше, чем самый зрелищный боевик. В бессознательном состоянии он попал в плен к гитлеровцам. Стойко вынес нечеловеческие муки в фашистском концлагере Феддель в Гамбурге. Бежал из него.

Через Швецию при непосредственном участии посла Советского Союза Александры Коллонтай вернулся на Родину. Прошел через все, гордый, непокоренный, и остался человеком.

Сразу уточню: за всю Вторую мировую войну это был единственный побег в Швецию из фашистских концлагерей, расположенных на территории Германии. Так считается до сих пор. Причем побег в тяжелейших условиях: в трюме шведского парохода, отплывшего из порта Гамбург после поставки угля.

…С Алексеем Даниловичем мы встречались несколько раз. Ведь до войны он служил на моей родине — в Березе. В его военной одиссее есть много удивительных страниц. В том числе и то, как он выбрался из Брестской крепости и почти до самой ехал… в кузове немецкой машины. Действительно, особый случай, но все по порядку, передаю эту историю так, как рассказал сам Алексей Романов.

Немецкий до Жабинки доведет

— Из крепости я с группой бойцов выбрался в ночь на 2 июля, через одиннадцать дней после начала боев. Мы были переодеты в немецкое обмундирование, снятое с убитых, и решили во что бы то ни стало выполнить приказ командования цитадели — посмотреть, что делается в Бресте, добраться до наших, сообщить, что крепость держится и ждет подкрепления. Такое трудное и опасное задание получил не случайно: в совершенстве владел немецким языком, преподавал его до войны в школе. Видим, что в Бресте уже немцы, а по Варшавскому шоссе движется бесконечная колонна вражеской техники. Значит, все, наши крепости не помогут.

Направились в сторону Жабинки, зная, что там стояла какая-то наша часть. Но как пробраться среди немцев? Только я один знал язык, а остальная группа? Спросит немец о чем-то — и мы разоблачены.

Вечером все-таки решили рискнуть. Вышли на дорогу, видим — идет немецкий грузовик. Я поднял руку, машина остановилась. Шофер спрашивает, что мы хотим? Отвечаю: нам надо проехать километров 30. Шофер показал на кузов, и мы шестером быстро туда забрались.

Приехали в Жабинку.Только светает, все вокруг горит, а в близлежащем лесу слышна стрельба. Значит, там наши. Быстро спрыгнули с грузовика — и к лесу. Только перешли дорогу — видим, из леса выходят немцы и палят по нам. Рядом — рожь, мы туда отползаем. А немцы по ржи стреляют из орудий. Содат Гребенюк был ранен и еле двигался.

Оторвались от немцев, идем в сторону Барановичей. Встречаем группу наших солдат. Они нас мгновенно окружили и с криками «Немцы!» начали избивать. Понятно, ведь мы были в немецкой форме. Долго объясняем, кто мы и откуда. Наконец нам поверили, мы переоделись в советскую военную форму.

Так я оказался в незнакомой воинской части. Движемся на восток только ночью, надеясь быстрее добраться до линии фронта, а ее все нет…

Возле деревни Лесной, недалеко от Барановичей, ночью переходили железную дорогу, ее уже охраняли немцы. Я раздвинул кусты, и вдруг — серия ракет в небе, стало светло, пулеметы бьют со всех сторон. Меня больно ударило в затылок…

Расстрел у колодца

Очнулся — в глазах все огненно-красное, чувствую, что весь в крови. Кто-то рядом дышит, стонет, но вокруг темно. «Товарищ, товарищ, где мы?» — спрашиваю. «Мы в сарае, нас сюда раненых стянули немцы». И тут удар в дверь, грозный окрик немецкого часового. Я понял, что он услышал наш разговор. Сколько пролежал в бессознательном состоянии, не знаю, мучила страшная жажда, меня покидали силы.

Разбудил дневной свет. Какие-то резкие окрики. В открытых дверях стояли два немца и сразу по нам автоматной очередью. Я как-то поднялся, ковыляю к дверям. Нас вывели наружу, пересчитали и погнали вдоль железнодорожного полотна в общей колонне. Вместе с пленными двигались и женщины с детьми. Страшная жара, мы изнемогаем от жажды, но где напиться…

Вижу, остановилась одна женщина с маленькой девочкой, очень устали. К ним подходит немец в гражданском и… шомполом по ногам девочки. Рассек ноги, девочка страшно закричала от боли, и мать тоже. Я не сдержался, подскочил к нему и кулаком в лицо. Он упал. Подбежали солдаты, меня бьют прикладами винтовок. Я потерял сознание.

Очнулся — вижу перед лицом браунинг. Стоявший около меня офицер что-то крикнул, и я понял: приказ отвести меня в сторону и расстрелять. Меня грубо подняли, скрутили сзади руки и ведут к небольшому лесочку. Моя голова кругом, хромаю и думаю: конец мне. Ведет меня только один солдат, дескать, куда я убегу, избитый и обессиленный. Этот солдат шагает сзади меня. В руках у него винтовка с пристегнутым штыком. Я жду выстрела…

Но выстрела нет. Валюсь на землю, так как идти дальше совсем не могу. Поворачиваюсь к немцу и на его родном языке спрашиваю, почему так долго не стреляет. Немец удивленно глядит на меня, затем с каким-то безразличием отвечает, что у него достаточно времени, потому и не торопится. Подводит меня к будочке стрелочника, вижу, здесь лежат несколько убитых. У будки — колодец с длинным шестом, рядом стоит ведро. Немец крикнул: «Хальт!» Я остановился. «Сначала мы попьем», — говорит мне.

Развязал мне руки. Нагнулся над колодцем, хотел зацепить крючком ведро, а оно сорвалось и полетело вниз. Немец разозлился, прямо озверел. Схватил меня за шею и толкнул в сторону. Затем положил винтовку на землю, подошел к колодцу и нагнулся, повис над ним.

Я как увидел, что винтовка на земле, — тут же схватил ее, где только силы взялись. Подскакиваю к немцу сзади, хватаю его за ноги и толкаю вниз. Немец орет. Я открываю затвор винтовки, чтобы выстрелить в немца, но у меня не получается. А он лезет из колодца. Как только появился наверху, я ударил его несколько раз штыком, он бултыхнулся вниз и больше не кричал.

Страшный лагерь в Бяла-Подляске

Я быстро добрался до леса. Зашел вглубь его, спрятался в кустах. Ночью побрел дальше, чуть не утонул в болоте. Опять встретил своих, вместе пробирались на восток. Однажды днем лежали и ждали ночи, чтобы продолжить путь. Над нами медленно летал немецкий самолет, это была «рама». Улетела — и появились бомбардировщики. Я лежал на спине и видел, как бомбы летят вниз, казалось, прямо на меня. Больше ничего не помню…

Пришел в чувство в немецком лагере для советских военнопленных в Бяла-Подляске. Я весь в ожогах, дикие боли. Вокруг — тысячи наших солдат, страдающих от ран. Никто ими не занимается. Лагерь этот — широкое чистое поле, обнесенное колючей проволокой. Страшное место. Раненый где сидел, там и умирал.

Мы сбивались в группы, сначала маленькие, затем побольше, договаривались о побеге, ибо понимали, что в лагере нам конец. Я также решил участвовать в побеге, хотя физически был очень слаб. В нашей группе — 12 человек, договорились делать подкоп под колючей проволокой. А она была еще и в землю зарыта, так что потрудиться пришлось изрядно. Немцы особого внимания на эту нашу работу не обращали, дескать, русские копают в земле ямы хоть для какого себе жилища.

Стена пошла на прорыв

…Наконец подкоп готов. Прикидываем, как бежать. За оградой лагеря — немецкие посты, постоянно проезжают мотоциклисты. Мощные прожекторы, их немцы включают при малейшем подозрении. Дальше стоят танки… Увы, тот побег оказался неудачным. Первые трое перелезли под проволокой, четвертый зацепился, и сразу же сработала сигнализация. Я быстрее ползком назад. Немцы поймали нескольких беглецов, положили их в большой котел, налили в него воды, кипятили ее и возили все это по территории лагеря для устрашения…

И еще был побег из лагеря в Бяла-Подляске. Массовый, в нем участвовали многие тысячи советских военнопленных. Сплошная людская стена шла на прорыв. Из леска выскочили немецкие танкетки и по нам из пулеметов. Утюжили и давили нас всю ночь. Я остался в живых случайно: попал в яму и там отсиделся. Потом нас погрузили в вагоны и увезли из Бяла-Подляски. Привезли в немецкий город Бремен, повыбрасывали из вагонов, загнали в какие-то бараки. Здесь я был недолго. Вскоре нас затолкали в грузовые машины и повезли в Гамбург. Так я оказался в фашистском концлагере Феддель.

Здесь познакомился с военнопленными, нашими и французами. Создали группу «Сопротивление». Досаждали врагу, как могли. Нас постоянно водили на работы в морской порт Гамбург. Там я и присмотрел шведское судно, стоявшее под разгрузкой. И решил убежать из концлагеря, попытаться забраться на этот пароход. Вдруг удастся? Повезло. И тогда начался очередной этап моих скитаний — по морю и Швеции. До сих пор не могу себе простить только одного — что не выполнил приказ командования Брестской крепости…

Реальный Брест

Судьба Алексея Романова потрясает больше, чем любой боевик

Похожие статьи: