От Немана до Тихого океана и обратно
История страны состоит из истории каждого человека в ней живущего. Семейные летописи, в которых наряду с событиями мирового масштаба есть место повседневным печалям и радостям, простым человеческим ценностям и традициям – находка для исследователя. Один из таких уникальных материалов оказался в моем распоряжении совсем недавно. Это воспоминания, которыми поделилась автор книги «Картинки с улицы Босняцкой…», жительница Бреста Татьяна Чернышева. В этом номере газеты публикуем лишь некоторые фрагменты ее большого рассказа, в которых отражена судьба простой белорусской семьи на фоне великих потрясений начала ХХ века.
В Национальном историческом архиве в городе Гродно хранятся метрические книги церкви Святого Георгия Победоносца села Юровляны. Чуть ли не каждый третий из зарегистрированных на страницах этих документов носит фамилию Костюк.
«Мой дедушка Костюк Федор Григорьевич родился на Рождество 24 декабря 1898 года в селе Юровляны Сокольского уезда Гродненской губернии в семье крестьян, – так начала свой рассказ Татьяна Ювенальевна. – Дедушкин отец – Григорий Костюк – слыл лекарем и, по семейным преданиям, «заговаривал» агрессию, вражду, неверность. Дети Григория Фекла, Александр, Федор, Ипполит, Надежда – этим даром не обладали, но зато трое сыновей играли на всех известных в то время деревенских инструментах, а Федор еще и хорошо рисовал. В те времена крестьянину купить своему ребенку альбом для рисования было непозволительной роскошью. Если и находились копейки на тетради и карандаши, то исключительно для занятий на уроках в церковно-приходской школе. Поэтому рисовал Федор больше на земле да на клочках бумаги, а когда его мать вышивала или ткала, мальчик подбирал оставшиеся от работы цветные нити и выкладывал из них узоры. Мать дедушки – Матусевич Мария Никифоровна– родом из-под Индуры. Ее родные братья жили в Гродно. Один из них, Матвей, был портным. Он и предложил своей сестре взять на обучение портняжному делу ее сына Федора. Родители подумали и решили, что жизнь и работа в городе более лучшая судьба, чем тяжелая крестьянская доля, и хотя каждая пара рабочих рук в деревне была на счету, отправили мальчика в Гродно. За обучение Федор помогал дяде по хозяйству. Он был прилежным учеником, понимал, что ремесло, которому он научится, будет его кормить всю жизнь. Но тут грянула Первая мировая война».
В 1914 году с Федором Костюком приключилась интересная история, связанная с последним всероссийским императором. Как-то в самом начале войны Николай II со свитой отправился в поездку вдоль линии фронта. Инспектируя военные лагеря, самодержец живо интересовался бытом и питанием солдат, а также много внимания уделял госпиталям. Посетил он с этой целью и Гродно.
«Дело было осенью, но горожане украсили арками с живыми цветами всю улицу от железнодорожного вокзала (сегодня улица Ожешко) до госпиталя, который располагался в новом здании (сегодня дом 28 по улице Дзержинского), – пересказывает семейное предание Татьяна Чернышева. – Царь шел пешком в окружении свиты и представителей городского управления. Горожане встречали царя восторженно. Дети, молодежь забегали вперед, чтобы еще и еще раз увидеть царя. Федор был в их числе. Когда царь вышел из госпиталя, он через адъютантов подозвал к себе 5-6 молодых ребят из толпы. В их число попал и Фёдор. Царь каждого расспросил, как зовут, чем занимается, из какой семьи, будет ли защищать Родину, если придется воевать. Беседа не была долгой, но в конце каждый получил из рук царя маленький подарок: коронационные портретики царя и царицы. Позже рассказывали, что такие портретики, да еще оловянные кружки с вензелем царя и 5-рублевики получили все раненые. Эти портретики хранятся в нашем семейном архиве до сих пор».
В 1915-м фронт стал приближаться к Гродно. Многие семьи из прифронтовой зоны стали уезжать от войны подальше на восток. Кто-то успел продать свое имущество, кто-то просто все бросал. Уехали в глубь России, надеясь получить там землю и денежную помощь на подъем хозяйства, обещанную царским правительством беженцам, и Костюки.
«Мой прадед что-то продал, что-то обменял, посадил всю семью на телегу и отправился в путь, – рассказывает Татьяна Ювенальевна. – Коня по дороге пришлось отдать на нужды армии, телегу продать. Пересели на поезд, ехали в теплушках. По воспоминаниям дедушки, в российских городах и на станциях, где останавливались эшелоны, местное население беженцев встречало очень хорошо – давали одежду, кормили и снабжали продуктами в дорогу. Там, где удавалось осесть, Костюки не ждали пособий, а зарабатывали хлеб своими руками. Когда в России начались революция, гражданская война и иностранная интервенция, пришлось уходить от бед на восток все дальше и дальше. Так оказались на Дальнем Востоке сначала в Благовещенске, потом во Владивостоке. Здесь старшая из дедовых сестер Фекла вышла замуж за русского солдата, которого звали Тихон, и родила двоих детей.
Из своей жизни на Дальнем Востоке дедушка больше всего любил рассказывать о военных русских кораблях и песнях русских моряков. Он записал целую общую тетрадь песен, сопроводив их рисунками военных кораблей. Тетрадь эта сохранилась. Он был молод, у него появились друзья и подружки. Больше всех ему понравились кореянки. Дед говорил, что они были необыкновенно красивые и чистоплотные, носили очень нарядную национальную одежду. Вспоминал китайцев, c длинными косами, натертыми луковым соком, китаянок из зажиточных семей, которых слуги носили по городу на носилках или на спине, так как сами они передвигаться на расстояния не могли из-за изуродованных стоп ног, которые им с детства бинтовали, чтобы остановить рост. И если по какой-то причине китаянка шла одна, даже несильный порыв ветра сбивал ее с ног. Дед говорил: «И летела она, как бабочка». Власть на Дальнем Востоке постоянно менялась: «белые», «красные», японцы, американцы и просто банды сменяли друг друга. Григорий Костюк пытался вывезти семью в США, но не удалось. Когда в Благовещенске установилась советская власть, старших сыновей призвали в Рабоче-крестьянскую Красную армию. Федор попал на фронт и в первом же бою с японцами был контужен взрывом снаряда. После лечения в госпитале его отпустили к семье».
В 1921 году Костюки решили вернуться на родину, хотя там уже было другое государство, другие законы и власть. Тяжел был и сам обратный путь – в стране свирепствовали разруха, бандитизм, болезни. Уже в дороге семью Костюков постигло горе: во время эпидемии тифа умерли дети и муж Феклы. Так, с бедами и лишениями добрались до Киева, где дождались ратификации Рижского мирного договора и установки новых границ, по которым вся Гродненщина входила теперь в состав Польской Республики. В семейном архиве Татьяны Чернышевой хранится справка с № 18805, выданная ее деду польской полицией как репатрианту для пересечения границы и возвращения домой.
Вернувшись в Юровляны, глава семейства Григорий Костюк с женой, дочерями и двумя сыновьями стал восстанавливать разоренные дом и хозяйство, а Федор Костюк отправился снова к дяде в Гродно. Работал, учился несколько месяцев на курсах портных в Варшаве и наконец получил диплом мастера – портного верхней одежды. Это позволило ему вступить в гильдию портных Гродно и открыть свое дело. Но это, как говориться, совсем другая история.
Фото сделано в 1921 году во Владивостоке. Слева направо в верхнем ряду стоят: Фекла, Александр, Федор, Ипполит; сидят: муж Феклы – Тихон, Григорий, Надя, Мария.
Олег ГРЕБЕННИКОВ
Фото из семейного архива Татьяны ЧЕРНЫШЕВОЙ