Как Высоцкий и Влади ехали через «Варшавский мост» летом 1978 года

Когда-то, еще в «доинтернетные» времена, мы опубликовали это письмо брестчанина Александра Колесова, бывшего пограничника ОКПП «Брест», в нашей газете «Брестский курьер». Пришло время извлечь его из бумажного формата и воспроизвести в электронном виде.

«Прочитал в «БК» материал о В.Высоцком, где вы предлагаете откликнуться брестчан, когда-либо встречавшихся с ним. Скажу честно, что одним из таких счастливчиков являюсь я.

С В.Высоцким у меня произошли в уже далеких 70-х годах две встречи, которые оставили незабываемый след. Я им «заболел», еще будучи мальчишкой, когда проживал с родителями в жаркой Средней Азии. Однажды услышав несколько песен из кинофильма «Вертикаль», посетил все кинотеатры Ташкента, чтобы еще раз увидеть того бородатого альпиниста и насладиться исполненными им песнями. Когда немного возмужал, стал собирать газетные вырезки с его фотографиями, плакаты, различные фоторепродукции, кассеты, магнитофонные бобины, по несколько раз переписанные друг у друга. И вот став уже взрослым, никогда бы не подумал, что доведется встретиться с Владимиром Семеновичем. Не в московском баре или ресторане, конечно. Знаете где? На государственной границе СССР, в районе расположения автоперехода «Варшавский мост».

Я служил там в должности прапорщика-контролера по проверке паспортов у пассажиров загранследования. Чуть больше года прошло, как приехал с курсов в московском погранучилище, еще с новенькими зелеными погонами на плечах и маленькими звездочками на них. Учитывая, что срочную службу проходил тоже здесь, имел к тому времени какой-то профессиональный опыт. Приходилось не раз встречаться с довольно-таки известными на то время людьми в нашей великой стране – такими как певица Майя Кристалинская, знаменитыми спортсменами, например, хоккеист Анатолий Фирсов и т.д. Но чтобы встретиться с самим Высоцким? Даже не представлял, что это возможно.

Расскажу, как это произошло. Год 1978-й. Лето, самый его разгар. Послеобеденное время. Только что произвели смену наряда. Мне обычно доставалась сторона, где оформлялись легковушки, автобусы, выезжающие от нас за границу. Пограничники, отвечающие за эту работу, укрывшись от жаркого солнца, находились в зоне таможенного досмотра, где стоял телевизор. Вдруг, без всякого сообщения от часового на шлагбауме, на досмотровую площадку контрольного поста не въехала, а буквально влетела новенькая «БМВ» с французскими номерами, с женщиной за рулем. Я подумал, что это какой-то дипработник из Франции. Тут же выскочил на площадку, подошел к машине, вежливо представился. Причем, не на русском, а на французском языке: «Здравствуйте! Пограничный контроль. Предъявите ваши паспорта и визы». В открытое окно машины женщина подала мне паспорт. Я развернул ее французский паспорт и нашел визу, сверил их, сличил фото с личностью предъявителя. Передо мной в машине сидела симпатичная дама в ярком летнем костюме из цветастой ткани, с большими солнцезащитными очками на глазах. Фамилия ее – «Де Поляков Мари-Влади» – мне еще ничего не говорила. «У вас русская фамилия», — обратился я к ней. «О, да, да! Мои родители…» Тут мужчина, сидевший справа от нее на переднем сиденье, поворачивается ко мне, подает наш красный, «серпастый и молоткастый», и хрипловатым голосом говорит: «Молодой человек! С этой дамой можно разговаривать по-русски. Она очень хорошо говорит на нем». Я чуть не присел от услышанных слов: вот, мол, блеснул перед французами своим знанием иностранного языка. Чувствую по его голосу – что-то знакомое такое. Открываю советский паспорт и про себя читаю его данные: «Высоцкий Владимир Семенович. Год рождения – 1938. Место рождения – Москва…». Присмотрелся и говорю ему: «Вы, наверное, тот самый?» А он мне в ответ: «Что, разве не похож? Ну ты даешь, таможня!» Оба, Марина и он, улыбнулись. А мне стало как-то неловко, что столько фильмов посмотрел с его участием, а тут…

Они вышли из машины. Марина, как владелица авто, взяв все необходимые документы, двинулась в таможенный зал решать все погранично-таможенные формальности, а мы с Высоцким остались на досмотровой площадке. «Ну, что, командир, давай-ка покурим», — он протянул мне открытую пачку «Мальборо». «Я не курю, Владимир Семенович», — неловко ответил я. «Вот и правильно. Люблю таких людей. И другим советуйте так поступать…», — пряча в карман потертых джинсов эту пачку.

Он был одет по-летнему легко: футболка под горло серого цвета, темноватые джинсы, выгоревшие от солнца. «Ах, как хорошо у вас тут», — затягиваясь очередной порцией сигаретного дыма, внимательно взирал на летнюю бушующую природу, на ивы, что, склонив ветви над водой, росли вдоль обводного канала. Поправил рукой свою длинноватую прическу. «А мы от такой вот чудесной природы – туда, на Запад…» В этот момент он показался мне каким-то болезненным, желавшим побыть здесь, на природе. Или уставшим, ведь от Москвы все-таки далековато до Бреста, да и дорога не из легких. Да еще – лето, жара. Я предложил ему сесть на скамеечку, что предназначалась для досмотра багажа и стояла недалеко от входной лестницы в таможенный зал. Вот здесь-то и завязалась с ним непринужденная беседа, в которой мы обменялись мнениями о жизни.

Естественно, спросил меня, как идет служба на границе. Только я рот открыл, чтобы сказать пару слов, а он мне сразу: «Знаю, знаю… Тяжела она, эта военная служба. Знаю по своему отцу…» Немного рассказал об отцовской службе. А я тоже хвастаться и приукрашивать свою службу на границе не стал, говорил все, как есть на самом деле. Он, затянувшись сигаретой, на какое-то время замолчал, обдумывая услышанное. «А мы вот с Мариной тоже кочуем, как цыгане, по Европе. Шесть месяцев живем в Москве, шесть – во Франции. Так вот нам визы выдают… Что поделать, таков в этой системе порядок…»

Заглянув через большое окно в кабинет, где размещалась таможня, и увидев там Марину, весело сказал: «Видишь, какая у меня Маринка-то! И за рулем, и в таможне, и в гостиницах… Во баба!»

Я поинтересовался, почему он не садится за руль машины. В ответ услышал, что «заграница – не Москва и не Россия. Здесь надо уметь быть расторопным. А я – за этой чертой – не могу…» — показал рукой на нарисованную на бетонке белую полосу с надписью «Стоп», сравнивая все это условно с линией Госграницы СССР.

Далее повели разговор о ближайших его творческих планах, которые показались мне поистине колоссальными. «О планах моих… Приглашают сниматься в кино, а я все пишу, пишу и пишу, потом – наигрываю и наигрываю. Вот так, по несколько десятков раз. Днем и даже ночью. А что такого? Бывает! Подготовил много новых песен. Озвучить под хорошую музыку в Союзе возможности нет, вот и еду во Францию для записи очередной аудиокассеты с местным оркестром. А дальше – чего загадывать-то… Будем жить, будем видеть…»

Вот и Марина появилась на площадке. Легко преодолела мраморные ступеньки лестниц на тоненьких шпилечках босоножек и, как птичка, в цветной, длинной, красивой юбке оказалась возле машины.

«Ну что, Марин, едем дальше?» — спросил ее Владимир Семенович. «Нет-нет, я тут еще одну бумажечку возьму, таможня требует» — так же легко и красиво поднялась по лестнице в зал. Вижу, что все формальности улажены, вот-вот будут отъезжать. В конце нашего диалога я предложил ему по доброй нашей пограничной традиции что-нибудь исполнить под гитару всему составу наряда. Моя затея, увы, оказалась невыполнимой. Владимир Семенович сказал: «Командир! Поверь мне – не могу. Гитара лежит в чехле на самом низу багажника, заваленная сумками, всевозможными вещами. Вот если сейчас таможня будет смотреть наш багаж и придется его выгружать, тогда – спою…» Но наша таможня таким людям всегда давала «добро». На прощанье все свободные от службы пограничники, таможенники, другие службы вместе сфотографировались с Владимиром Высоцким и Мариной Влади.

Потом был отъезд. Марина, нажав педаль газа, рванула с места как опытный спортсмен-автомобилист, так что под колесами «БМВ» запахло паленой резиной. Их автомобиль скрылся за поворотом на мост через пограничный Буг. Там уже – Польша.

Через полгода я с ними встретился еще раз в этом же месте, когда они возвращались в нашу страну. Все произошло почти так же, как и в первый раз, но только на въездной стороне. Владимир Семенович выглядел таким же утомленным, мало говорил и о чем-то сосредоточенно думал. Спеть под гитару – возможности не нашлось. На прощанье всему погранотряду сказал: «Ребята! Извините меня, я перед вами в долгу. Напишу про таможню – и обязательно спою…» Мы весело засмеялись. «А про пограничников?» — «Про вас уже есть. Помните? А на нейтральной полосе цветы…»

«БМВ», набрав скорость, двинулся дальше, в сторону Москвы. А через некоторое время мы и впрямь услышали обещанную нам песню про таможню, но только не нашу, а московскую…

Ну а потом, после смерти Высоцкого, когда я уже служил на пункте пограничного пропуска «Брест-Центральный», в поезде «Карловы-Вары – Москва» я случайно встретился с его мамой Ниной Максимовной. Было это в 1987 году. Когда я сказал ей, что дважды пропускал через границу ее сына, радости этой престарелой женщины просто не было предела. Все, что описал я выше, рассказал ей. Надо было видеть скорбные глаза матери, лишившейся так рано своего сына, который бы мог еще писать, играть, петь, заряжая нас своей энергией…»

P.S. Фотография, о которой упомянул автор, у него, к сожалению, не сохранилась – пропала, затерялась неизвестным образом. Бывает… В качестве иллюстративного сопровождения здесь размещен снимок авторства Николая Сухого, сделанный также на брестской границе.

Как Высоцкий и Влади ехали через «Варшавский мост» летом 1978 года

Похожие статьи: