С 1 сентября 1941 года Брест и Брестская область вошли в состав рейхскомиссариата «Украина» во главе с генеральным комиссаром гауляйтером Эрихом Кохом
Согласно последним сведениям, за годы немецко-фашистской оккупации на территории Брестского района (данные по 18 сельсоветам, за исключением Домачево и Томашовки) расстреляно свыше 6600 человек, в том числе около 2,5 тысячи женщин и детей, вывезено в Германию больше тысячи местных жителей. В одиночных и братских могилах на территории Прибужья покоится прах около десяти тысяч граждан, погибших от рук гитлеровцев.
Режим уничтожения
На протяжении трех лет на захваченных немецко-фашистскими оккупантами белорусских землях действовал режим уничтожения и порабощения местного населения. На смену государственности БССР было введено новое военно-административное деление. С 1 сентября 1941 года Брест и Брестская область вошли в состав рейхскомиссариата «Украина» во главе с генеральным комиссаром гауляйтером Эрихом Кохом.
В своей деятельности оккупационные власти опирались на вермахт, СС, полицию, полевую жандармерию и другие карательные формирования, местные власти – на сформированную согласно отдельному приказу полицию порядка.
Одним из средств установления «нового порядка», борьбы против партизан, уничтожения мирного населения гитлеровцы выбрали карательные операции, проводившиеся в Беларуси с первых дней оккупации.
В сентябре 1942 года после партизанской диверсии на железной дороге в ряде деревень района были арестовано множество граждан, из них 55 расстреляно. Второго октября оккупанты сожгли дома сочувствующих партизанам в деревне Радваничи, шестого октября из 89 арестованных в деревне Каменица-Жировецкая убиты 86. Возле деревни Франополь 22 октября 10-я рота 3-го батальона 15-го полицейского полка казнила 43 еврея.
Чуть ранее, в августе, на железнодорожную станцию Лыщицы прибыла карательная экспедиция гитлеровцев из Бреста. Около озера Курилово были вырыты три огромные ямы, после чего немцы с помощью местных полицейских начали проводить массовые аресты мирных граждан в ближайших деревнях, а затем целыми семьями, группами по 10-15 человек гнали их к ямам и убивали.
Свидетель преступлений на станции Лыщицы Г.И. Рыдко помнила все до мельчайших подробностей: «От места зверской расправы гитлеровцев я живу за триста метров, а потому видела все своими глазами. Мимо нашей хаты полицаи и гестаповцы гнали на расстрел людей разных возрастов, от маленьких детей до стариков, мужчин и женщин. Перед расстрелом полиция снимала с людей одежду, сталкивала их в яму и расстреливали. Одежду и другие вещи полиция и гитлеровцы делили между собой. Уничтожение людей продолжалось 18-20 суток».
За это время были расстреляны и замучены 756 человек: 220 женщин, 101 мужчина и 435 детей, причем самых младших из них бросали в ямы и закапывали заживо.
10 ноября 1942 года в Страдечь приехала группа гестаповцев, которые, привлекая местную полицию, начали свозить на машине и пригонять пешком жителей к одному дому на краю деревни. Собрав таким образом 14 семей, гитлеровцы сначала решили сжечь их всех вместе, однако передумали, опасаясь того, что пламя перекинется на соседний дом, в котором располагалась комендатура. Тогда они начали выводить по одной семье, ставить обреченных людей на колени и стрелять им в затылок. Детей расстреливали на глазах у родителей, а затем убивали взрослых. Так за один день было казнено 72 сельчанина, из них 48 детей.
Каждый год оккупации был для людей тяжелым и кровавым, но особенно фашисты зверствовали в 1943-м: провели несколько карательных операций в партизанской зоне на территории района, жгли деревни Волки, Гули, Дубрава, Збунин, Красное, Митьки, Новосады, Рогозно. В Бернадах уничтожили 31 дом, расстреляли 25 человек.
Убитые за помощь
Наиболее трагическая участь постигла деревню Медно – ныне агрогородок.
Уже рано утром 22 июня 1941 года наступающие части вермахта обстреляли деревню из орудий. Были разрушения и пожары, погибли люди – Герасим Василюк, Анна Михалюк, Григорий Михалюк и другие. В 8 часов утра через Медно прошли немецкие части. Поблизости, возле Рогознянского озера, где сейчас находится санаторий «Берестье», располагались два полка 75-й стрелковой дивизии. Трагической была судьба этих солдат. Многих убили еще в первые часы войны, другие получили тяжелые ранения. Местный житель Алексей Бондарук организовал односельчан с повозками, раненых перевезли в Медно, где разместили в сараях у Максима Дорошука и Халимона Полещука. Всего в деревне скрывалось более сорока раненых красноармейцев. Сельчане ухаживали за ними, приносили еду. Только двое из тяжелораненых умерли, остальные поднялись на ноги. Одни позже ушли за линию фронта, другие стали партизанами, вернулись домой. Уже после войны оставшиеся в живых писали Алексею Бондаруку благодарственные письма.
Один из наиболее трагических эпизодов войны связан с семьей Мороз.
Возле местной школы возвышается скромный деревянный крест с табличкой: «Здесь покоится прах семьи Мороз, расстрелянной в ноябре 1942 г. Сидор, Меланья, Василий, Анастасия, Ольга, Анна, Дмитрий, Константин, Степан». История их гибели стала известна со слов местной жительницы Екатерины Василюк. Вместе с ними была расстреляна учительница – еврейка из деревни Страдечь. Никто точно не знал, за что убили всю семью, говорили, что Василий был связан с партизанами — вот кто-то и донес. В живых остался только 16-летний Иван, которого не было в то время дома. Вместе с людьми в могиле была закопана собака. Очевидцы говорили также, что командующий расстрелом немец бросил в могилу свои перчатки.
Спустя много лет оставшийся в живых Иван приехал в Медно и поставил на могиле памятный крест, посадил молодые деревца дубов. Теперь могучие кроны деревьев закрывают своей тенью место расстрела.
Самая массовая расправа произошла в феврале – марте 1943 года, когда было расстреляно 126 человек. Местный житель Петр Наумчик вспоминал, что происходило в те страшные дни: «Тогда в Медно играли сразу четыре свадьбы. Ничто не предвещало беды… Мы проснулись утром от шума и криков и подумали, что продолжается веселье. Но затем увидели, как немцы ведут людей по улице целыми семьями. Мама посоветовала мне спрятаться, и через щель на крыше я наблюдал, как убивали людей. Из толпы вывели Ивана Максимука, что-то спросили. Потом стали его бить: сначала прикладами автоматов, затем ногами. Били, пока он не умер. Внезапно толпа сломала ограждение – и люди ринулись во все стороны. Немцы открыли огонь, никто не выжил. До сих пор перед глазами стоит эта жуткая картина…»
В ходе карательной операции фашисты практически полностью сожгли деревню, в ней осталось всего несколько домов: населенный пункт отстроился уже после освобождения.
Память о тех давних событиях хранит Музей народной славы, открытый в 1988-м. Долгое время его бессменным руководителем был местный житель, педагог Петр Коробейко. Еще в 1970-е он вместе с учениками занялся сбором материалов об истории деревни. Дело отца продолжила его дочь Алла Коробейко – учитель Медновской средней школы. В музее отражена история населенного пункта с даты основания до наших дней. Отдельный раздел посвящен событиям Великой Отечественной войны, защитникам страны и расстрелянным мирным жителям. Документы, воспоминания очевидцев, письма военнослужащих Красной армии, предметы экипировки – все эти экспонаты спустя десятилетия позволяют восстановить картину военных событий.
Голод и холод
Вместе с тем карательная система Третьего Рейха в качестве основных инструментов уничтожения мирного населения отнюдь не ограничивалась традиционными массовыми и локальными расстрелами: даже остающиеся в живых старики, женщины и дети продолжали оставаться под дамокловым мечом постоянного голода и холода.
В ноябре 1942 года для борьбы с партизанами ликвидировались хутора: их население перемещалось в соседние деревни, а дома и хозяйственные строения предавались огню. На исходе февраля 1943-го гаулейтер Украины Эрик Кох в телеграмме рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру высказался за полную эвакуацию – то есть, по сути, за уничтожение – всех деревень на территории шириной от 50 до 100 километров с обеих сторон железнодорожного направления Брест-Литовск – Гомель.
«Группенфюрер Томас спрашивает меня от твоего имени, почему я в беседе с министром по Востоку высказался против сжигания деревень в целях борьбы с партизанами. Я очень удивлен таким вопросом, потому что никогда не упрекал полицию в том, что она слишком много эвакуирует деревень в областях, где действуют партизаны. Я выступаю за полную эвакуацию на данном участке, потому что эта территория, кроме лесного хозяйства, не имеет для меня никакого значения», – откровенничал Кох в упомянутой телеграмме.
Население Брестского района голодало фактически с момента начала немецко-фашистской оккупации: уже к весне 1942 года сельчане не имели хлеба, в то же время военно-продовольственная база в Бресте кормила лошадей отборной рожью и пшеницей. Позднее, в 1943–1944 годах в предчувствии близкого конца «нового порядка» оккупационные власти объявили военный сбор по сельским общинным хозяйствам. Согласно данному распоряжению жителям надлежало сдавать мясо, птицу, рыбу, яйца, молоко, мед, гречку, просо, картофель, лен, коноплю, сено, солому и много чего еще. За военный сбор отвечала вся деревня, невыполнение грозило расстрелом.
Незабытое: тогда и сейчас
Едва отгремели последние – теперь уже мирные – залпы по случаю Великой Победы, как страшная правда о многочисленных преступлениях нацистов в Брестском районе перестала быть terra incognita, став публичным достоянием широкой общественности.
В частности, уже на страницах издания «Документы обвиняют» 1945 года фигурировало донесение капитана, командира 11-й роты 3-го батальона 15-го полицейского полка Пелльса о проведении очередной карательной акции:
«5 октября 1942 года 1-й взвод выслала патруль в Зводы и Старую Весь. Обыск мест Зводы и леса западнее Старой Веси результатов не дал. В 19. 00 одним отрядом 1-го взвода были расстреляны 2-е мужчин и 6 женщин, которые, по показаниям бургомистра, были пришлыми русскими.
В 03.00 в Каменицу – Журавецкую, Волки, Кунахи, Закия, Заболотье, Лозы были посланы 25 чел. из 2-го взвода и 18 из 3-го. Там были арестованы 11 мужчин, 41 женщина и 64 ребенка: все пришедшие с востока («восточники»). Из них 1 мужчина, 11 женщин и 15 детей были расстреляны в тот же день в лесу в 1 км севернее Каменицы. Остальные остались под арестом.
6 октября 1942 года в 05.30 была совершена казнь остальных лиц «восточников», арестованных накануне в селении Каменица. Были расстреляны 10 мужчин, 30 женщин и 49 детей».*
В том же победном сорок пятом документальные источники зафиксировали как минимум дважды упоминание населенного пункта Речица, впоследствии вошедшего в городскую черту Бреста.
Так, акт №2 о злодеяниях немецко-фашистских оккупантов в деревне Речица Брестского района приводит следующие сведения:
«1945 г. февраля 15-го дня, мы, нижеподписавшиеся прокурор Брестского района Муханов Б. А. председатель Речицкого сельсовета Бабрук К. А., и гражданин с Речицы Назарук И. К. в соответствии с материалами расследования злодеяний фашистов составили настоящий акт о нижеследующем:
На расстоянии одного километра от станции Речица находились «Красные казармы», где в июле месяце 1941 г. немцами был организован лагерь для военнопленных, огороженный двумя рядами колючей проволоки. В данный лагерь было привезено до 8000 человек пленных красноармейцев. Выдавалась пища: щи из листьев капусты и 150 грамм хлеба один раз в день. Медпомощь совершенно отсутствовала. Происходили расстрелы лиц, пытающихся бежать. Голодные люди доходили до того, что использовали в пищу трупы умерших военнопленных, за что «виновные» немцами расстреливались. Были частыми случаи, когда сбрасывали в яму живых, истязали, и побои резиновыми палками проводились ежедневно за мелкие провинности.
Не отмечено ни одного случая, чтобы из этого лагеря были вывезены куда-либо живыми военнопленные. В декабре 1941 года этот лагерь был закрыт и в нем осталось не более 800 человек, остальные все остались в трех больших ямах общим размером 120х90х1,5 метра, находившимися рядом с лагерем».
Датированный 1 марта 1945 года доклад Брестской областной комиссии о преступлениях гитлеровцев акцентирован на жертвах среди мирного гражданского населения:
«Больных, измученных каторжным трудом и условиями жизни в Германии, вывозили обратно и помещали в лагеря. Один из таких лагерей был организован немцами на территории Брестского района вблизи деревни Речица, где в начале 1943 года поместили большое количество больных. Режим в этих лагерях ничем не отличался от немецких лагерей для военнопленных. За попытку выбраться многие были расстреляны.
Гражданка Мушницкая Мария рассказывала, что она была очевидцем того, как одну из женщин немцы жестоко били, а потом тут же среди собравшихся повесили на дереве. Тех женщин, что начали плакать, немцы избивали резиновыми палками. Многие советские граждане, измученные непосильным трудом, попавшие в лагерь больных, погибли. Выздоравливающих было мало, но их снова отправляли в Германию на каторжные работы».
В 1946 году на Нюрнбергском процессе помощник главного обвинителя от Советского Союза Л.Н. Смирнов зачитал документ под номером СССР-634, обретший широкую известность:
«Это акт об издевательствах и расстреле детей Домачевского детского дома в Брестской области БССР: 23 сентября 1942 г. к 7 часам вечера во двор детского дома прибыла пятитонная автомашина с шестью вооруженными немцами в военной форме. Старший из группы немцев, Макс, объяснил, что детей повезут в Брест, и приказал сажать детей в кузов автомашины. В машину было посажено 55 детей и воспитательница Грохольская. Шахматова Тося, 9 лет, слезла с машины и убежала, а все остальные 54 ребенка и воспитательница Грохольская были вывезены в направлении ст. Дубица, в 1,5 км от деревни Леплевка. На пограничной деревоземляной огневой точке, расположенной на расстоянии 800 м от реки Западный Буг, автомашина с детьми остановилась. Дети были раздеты, о чем свидетельствует наличие детского белья на возвратившейся в Домачево автомашине, и расстреляны».
Уже в наши дни стали известны подробности драмы, разыгравшейся в военное лихолетье в деревне Бульково.
Все началось с того, что в 1942 году внучка Степана и Федосии Хилькевич Евдокия привела двух красноармейцев на ночевку в дом бабушки и дедушки. Живший поблизости родной брат Степана служил у немцев старостой, и он сразу же сообщил о незнакомцах. Фашисты нагрянули в Бульково, стали стучаться в дом Хилькевичей. Дверь открыла Евдокия – ее расстреляли прямо на пороге. Красноармейцы вступили с немцами в перестрелку. Гранатой были убиты четверо карателей: один советский солдат погиб, второй ушел живым.
На следующий день родственники собрались хоронить Дуню. Но во двор ворвались гитлеровцы и расстреляли всю семью: Степана и Федосию, Татьяну и Ефимию. Прислуживавший фашистам староста сообщил, что у Степана есть еще внук Николай, он пасет коров. Подростка привели, долго издевались над ним, потом еще живого бросили в яму, туда же – тело красноармейца…
Так получилось, что могила Хилькевичей в Бульково до недавнего времени была заброшенной. На камне скромного обелиска сохранилась надпись: ««Здесь покоится прах Хилькевичей. Степана, Федосии, Ефимии, Татьяны, Евдокии, Николая. Погибших от немецких захватчиков 1942 г. От дочери Поли». Не так давно к решению вопроса смены места упокоения подключились Брестский райисполком и прокуратура: была проведена эксгумация, а потом перезахоронение останков со всеми почестями в братскую могилу в Чернавчицах.
В декабре 2021 года здесь, где покоится прах более пятисот защитников Родины – воинов Красной армии, партизан и мирных жителей, погибших в годы войны – состоялась церемония перезахоронения упомянутых семи жертв: неизвестного красноармейца и шести членов семьи Хилькевичей, расстрелянных за связь с партизанами.
Данный факт стал известен работникам прокуратуры Брестского района при расследовании уголовного дела о геноциде со слов жителей агрогородка. Они же показали неучтенное захоронение на частном подворье. Как оказалось, хозяйка домовладения постоянно проживает в Москве. Брестский райисполком направил ей просьбу дать письменное разрешение на работы по эксгумации останков. После получения согласия работники прокуратуры Брестской области, военнослужащие 52 отдельного поискового батальона Министерства обороны, сотрудники Следственного комитета и Государственного комитета судебных экспертиз в июне-июле 2021 года извлекли костные останки семи человек.
Участники мероприятия, среди которых были родственники семьи Хилькевичей, представители местных органов власти, жители агрогородка, школьники и молодежь, почтили минутой молчания память погибших. В их честь прозвучал ружейный салют. К монументу возложили венки и цветы.
* – Орфография и пунктуация в документах сохранены.
Евгений ЛИТВИНОВИЧ